– В этом никто не виноват.

Воздух наконец вырывается из его легких долгим вздохом.

– Все так озабочены тем, чтобы не упоминать о них при мне, – говорит он. – Спасибо.

Ч – 33

Валентин смотрит, как Марк сталкивает труп в море.

Он не хочет закончить так, раздутой от воды и соли плотью.

Но при этом он чувствует себя ближе к утопленнику, чем к живым.

– Я не могу, мама, – шепчет он. – Мне очень жаль. Я не могу, не получается…

Жить в полную силу получается еще меньше с тех пор, как нет больше Сары и некому вовлекать его в свои бредовые затеи. Даже Браим куда-то пропал. Остаются Гвенаэль, замкнувшийся в своем вымышленном мире, и семья Лили-Анн, почти всё время проводящая в своей башне из слоновой кости на вершине утеса. Недосягаемые.

Он садится на влажный песок. Сотни чаек описывают круги над волнами и пикируют в воду. На мертвецов, понимает Валентин.

Ему вдруг вспоминается чайка по имени Джонатан Ливингстон, птица, одержимая полетом, которая мечтала подняться выше своих собратьев, вкладывая каждую крупицу своей энергии в поиск совершенства. Мать читала Валентину эту книгу в то лето, когда ему исполнилось восемь, по главе каждый вечер. Им обоим доставляло удовольствие это совместное чтение, хотя он уже мог читать сам.

Чайка по имени Джонатан Ливингстон – вот кто умел жить что есть сил.

Валентин смотрит на Марка, который, сделав свое дело, выходит из воды. Ему не стать таким уверенным в себе человеком, который никогда не сомневается в собственном выборе. Но он мог бы быть… собой? Способен ли он на это?

– Я не хочу умереть, пока хоть кто-нибудь не увидит и не услышит, кто я есть на самом деле.

Эти слова улетают с ветром, как вызов.

Как обещание.

Ч – 33

Марк одевается.

– Поднимись со мной в дом, – говорит он Лили-Анн, натягивая брюки. – Надо поговорить.

Она идет за ним к лестнице, и они вместе поднимаются по вырезанным в скале ступенькам. Нинон прыгает отцу на руки, как только он открывает дверь дома.

– Марк нашел оптимальное решение, – сообщает Лора.

– Для?..

– Ты где живешь, черт возьми? – взрывается сестра. – Чтобы выжить после взрывов! Завтра в семнадцать часов они будут здесь! Проснись, Лили!

Лили-Анн ошеломлена. Завтра. Даже сегодня, через девять дней после начала катастрофы, у нее это не укладывается в голове.

– И что же вы придумали?

– Мы…

В буфете вдруг звенят стаканы. Стукаются друг о друга. Нинон кидается к матери, и та крепко обнимает ее.

– Трясется, – рыдает девочка.

– Ничего, дорогая… Всё будет хорошо…

Лили-Анн сглатывает.

До сих пор в ней еще теплилась слабенькая надежда, что кто-нибудь где-нибудь найдет способ остановить взрывы. Она прятала голову в песок. Теперь, когда дрожит земля в последнем содрогании перед небытием, скрывать от себя правду уже невозможно, а надеяться смешно.

Взрывы доберутся до них, даже здесь, в тихой гавани детства, где искрились солнцем их летние месяцы.

– Лора. Скажи, что вы придумали?

Светлые глаза сестры смотрят в упор в ее темные, в серых и в карих сверкает одна и та же решимость. Лора успокаивающе гладит кудряшки Нинон и отвечает:

– Нырнуть.

Ч – 32

– Земля дрожит уже два дня, Лили. Еще слабо, но ощутимо.

Лили-Анн сидит за столом в гостиной с Лорой и Марком. На диване Нинон делает вид, будто играет с куклой. Она не упускает ни слова из их разговора.

– Я не замечала.

– Ты не хотела замечать. Хорошая у вас там подобралась компания мечтателей.

– Каждый справляется с ситуацией, как может.

– Или не справляется.

Лили-Анн вздыхает.

– Вы объясните мне вашу теорию?

– Майор Беатрис Бланш обмолвилась мне, что ныряла в этих местах, – начинает Марк. – Я вспомнил об этом вчера, когда возвращался с пляжа. Вода обладает не самым большим сопротивлением. Тридцать метров бетона или металла были бы более надежным убежищем, чем тридцать метров воды. Вот только их у нас под рукой нет. А вода есть. Мы не можем быть уверены, что это сработает, потому что не знаем точно природу взрывов, но есть шанс, что их, по крайней мере, замедлит, притормозит такая масса воды, и обломки нас не достанут на глубине. Это, во всяком случае, будет надежнее, чем пещера в скалах, которая может обрушиться.

Лили-Анн трет глаза. Море любила их мать. Суда, погружение, серфинг – ей было интересно всё, что с ним связано. И мало-помалу она заразила своей страстью всю семью, на воде и под водой. Однако никто из них не владеет техникой в такой степени…

– Нинон уже ныряла?

– Она вполне освоилась с маской и трубкой. Нырять на глубину не пробовала, она еще слишком мала для морского крещения. А ты?

– Я погружалась до двадцати метров. Мы собираемся на сколько?

– В открытом море за мысом когда-то затонула субмарина, она послужит дополнительной защитой. Это в десятке миль к западу, так что мы не окажемся точно в том месте, где две стены взрывов встретятся. Она находится на глубине двадцать пять метров в прилив.

– Это значит, что мы пробудем… около часа на глубине? График будет жесткий.

Некоторое время все молчат, каждый обдумывает детали предстоящей экспедиции.

– Я не могу оставить здесь остальных, Лора.

– Возьмем их с собой. Нужно только достаточно оборудования. Акваланги родителей в гараже, я проверяла, они наполнены и в рабочем состоянии. Есть четыре взрослых гидрокостюма и два детских. Масок и ласт здесь целая коллекция. Но не хватает грузил, если пойдут все твои друзья, и, конечно, стабилизаторов, клапанов и баллонов.

– Можно будет взять их в мамином клубе подводного плавания.

– Если никому не придет в голову та же идея…

– На крайний случай остается магазин Жан-Пьера в порту.

– Да. Но целое дело перенести всё сюда…

– Валентин и Браим помогут. Нинон можно будет оставить с Гвенаэлем и Максом.

– Я хочу с вами! – кричит Нинон, готовая расплакаться.

Лора встает из-за стола, садится с дочкой на диван, обнимает ее.

Шепчет на ушко слова, которых Лили-Анн не может расслышать.