не ожидал сам от себя такого. И, когда пришел в себя… Ах, долго это рассказывать. Много чего еще было. Я не собиралась с ним быть, совершенно не планировала… Но получилось так, как получилось… И сейчас у нас все хорошо, настолько, что мне иногда и не верится даже… Так что не надо раньше времени расстраиваться. Правда, — тут она хмурится, — у тебя сейчас по-другому. Если он делает тебе больно, если заставляет, то я с ним разберусь, поверь. Он тебя десятой дорогой обходить будет!

— Не надо! — поспешно говорю я, прежде, чем успеваю подумать.

Катаржина смотрит на меня без удивления, но с вопросом. И я, чуть помявшись, продолжаю:

— Сейчас все по-другому… И говоря про боль, я имела в виду именно себя… Я понимаю, что у нас нет будущего… Он… Он такой ветреный… У него наверняка полно других. Было и будет. И, может, сейчас есть… А я… Я боюсь, что он мне потом больно сделает. Когда уйдет.

— А почему ты думаешь, что он уйдет?

— Потому что у нас нет будущего… Он это понимает. И сейчас просто… Удовлетворяет свою жажду… А потом все закончится…

— А ты не хочешь?

— Чего?

— Чтоб заканчивалось?

Я думаю над этим вопросом, тяжело и долго. А Катаржина ждет.

Смотрит в горящий огонь, на потрескивающие поленья, пьет задумчиво свой кисель, не торопит меня с ответом.

Хочу ли я, чтоб закончилось? Да, конечно… Должна хотеть… Должна же? Все, что происходит… Это так неправильно…

На мгновение представляю себе, что Волка со мной больше нет. Верней, он где-то есть, но не рядом… И становится настолько больно, что не могу сдерживать слезы.

В камине с треском разрывается полено, Катаржина поспешно проводит ладонью, ставя защиту и блокируя меня заодно.

— Не волнуйся так, — успокаивающе обнимает меня за плечи, — все может еще и получиться. Знаешь, я тоже думала, что Асси со мной забавляется… Я чувствовала себя бесправной игрушкой, которую он мог по своему желанию забрать, утащить… Он это и делал, собственно. Но, понимаешь, у нас, женщин, есть одно потрясающее оружие: терпение и умение оборачивать обстоятельства в свою сторону… Это не я, если что, это моя бабка так говорит. А она… Очень умная. Когда-нибудь познакомлю.

Киваю. Хорошая , наверно, бабка у Катаржины. Правильные вещи говорит…

— Мы не обладаем силой наравне с мужчинами… Не все, по крайней мере… Да нам и не надо. При желании, любая женщина способна уложить мужчину на спину. И совсем не силой. Я понимаю, сейчас ты чувствуешь себя беспомощной… Но взгляни на это с другой стороны: Волк все это время был рядом. Пас тебя, отгоняя всех других кавалеров. Помогал по первому требованию. Не рассказал Ежи про твои способности, а это, знаешь ли, подвиг, учитывая его клятву и их отношения… И поехал за тобой сюда, бросил свою Тайную канцелярию… А это дело его жизни, он обожает его… И все только для того, чтоб просто забавляться с тобой в постели? Без чувств? С пониманием, что скоро оставит? А не много ли движений для постельной грелки?

Я слушаю ее, открыв рот.

И пытаюсь осознать смысл слов.

Катаржина моего возраста, но насколько она, оказывается, мудрее…

— Так что ты переосмысли его поведение, Лари, — продолжает она, — посмотри на него со стороны… И попробуй чуть-чуть…

— А что это вы тут делаете? — прерывает нас грозный голос Ассандра. Мы замираем в том положении, в котором разговаривали, лицом к лицу, близко-близко, и поворачиваемся к двери. Я моргаю, ощущая, как глупо открывается от удивления рот, рассматриваю темную, мрачную фигуру черного дракона и замершего за его спиной Волка, с подозрением глядящего на нас с Кати. Ох, как глупо… — И почему половина дома только что тряслась?

Ох… Как неудобно получилось…

Глава 35

Глава 35

— Вот знаешь, Волк, — вещаю я, пользуясь представившейся совершенно неожиданно, такой редкой возможностью, — я не понимаю… Зачем ты со мной сюда поехал? У тебя же… Как это? Море дел в столице?

Прислушиваюсь, в надежде на ответ, но проклятый зверюга, как обычно, не оправдывает ожидания. Злобно сопит и топает себе по дорожке куда-то в темноту. Мне не то, чтоб удобно, голова кружится и кровь приливает к глазам, но, с другой стороны, рот-то свободен? И что с того, что мне не отвечают? Это же не меня ограничивает, в конце концов, а его желание…

Не хочет говорить, пусть не говорит…

А я продолжу тогда… Как там Катаржина говорила? Переосмысливать поведение?

Хороший план.

Вот и пришла пора его воплотить! Пока есть возможность.

— И вообще… Чего ты ко мне прицепился? Я же вообще не в твоем вкусе… Сам говорил, не любишь аристократок… А я — самая аристократистая из всех возможных… Ой… Так, наверно, нельзя говорить, да? И, к тому же… Есть еще варианты… У Анджеера , может, сестры есть? Есть, Волк? Или не знаешь?

Волк опять ничего не отвечает, но, как мне кажется, шаг прибавляет.

Ну и ладно. Опять же, продолжим…

— Хотя, вряд ли бы ты не знал, если б была сестра… Такой похотливый зверь… Разве хоть одну пропустишь? У-у-у… Гад!

Луплю от избытка эмоций, куда достаю. А достаю я прямо по вполне себе выпуклой задней части спины. Нижней части. Которая у всех нормальных людей мягкая… Но где нормальные люди и где Волк?

Конечно, отбиваю себе руку, злюсь все сильнее и пробую еще раз, и еще. Волк, видно, решив, что конца мучениям не будет, и в этом он прав, конечно, сдавленно рычит и резко ставит меня на землю.

Уф… Уже хорошо! Как-то мне не понравился такой способ перемещения: животом на твердом плече зверя.

Жестко, неудобно, тошнит, в конце концов!

В привычном вертикальном положении голова тут же принимается кружиться, да с такой силой, что пошатываюсь, и Волк опять подхватывает меня за талию, держит.

В его руках надежно, можно не волноваться, что упаду, потому счастливо выдыхаю.

Волк приподнимает меня за подбородок, внимательно изучает, нахмурив брови. А я смотрю в его глаза, и ощущаю опять головокружение. И совсем не от перемены положения или последствий того вкусного, но крайне коварного