не могу оторвать от него взгляда, упиваюсь зрелищем, тем, что он со мной такой. Это я его таким делаю! — Бессовестная… Сбежать хотела? Да? Да?

— Нет… — мучительно выстанываю я совершеннейшую правду. Ну как я могу хотеть от него сбежать? Куда уже? — Нет…

— Врешь ведь? Опять врешь? — он скалится, жадно глядя в мое лицо, затем, не выдержав, разворачивает к себе за подбородок, заставляет приподняться, перехватывает за талию, прижимает с такой яростью, что дышать не могу.

Наши тела двигаются так бешено и сильно, что кажется невозможным представить нас порознь, я умираю от каждого яростного толчка, от судорожно сжатых на моем теле лап, от вопроса, неверящего вопроса в темных звериных глазах, — или нет? Нет?

— Нет… Нет…

Он неожиданно выходит, заставляя меня застонать в разочаровании, а через мгновение закричать от нового яростного вторжения. Уже лицом к лицу. Ему почему-то очень надо смотреть на меня не через стекло, в отражении, а вот так, близко-близко.

И мне почему-то это тоже необходимо.

Сжимаю его бедрами, выгибаюсь, инстинктивно стараясь попасть в нужный ритм, и схожу с ума, когда это получается! Сама тянусь к нему, целую, облизываю, не в силах остановиться, перестать упиваться вкусом его кожи, ароматом его тела, жадностью его губ.

Это все так дико, так безумно, так волшебно.

Это лучше всего на свете!

Единый, дай мне сил не умереть потом, когда он меня оставит…

Глава 32

Глава 32

— Нет, Лари, не так… — Катаржина легко встряхивает ладонями, затем ведет ими вверх и сразу чуть вправо.

Я смотрю, как тренировочный болван вспыхивает ровно посередине, а затем аккуратно разваливается на две части.

Перевожу взгляд на своего, верней, на то, что от него осталось… И еще от трех по соседству. Да уж, разница налицо…

— Понимаешь, — Катаржина улыбается чуть виновато, — здесь надо немного… прицелиться… В голове… А для того, чтоб закрепить, нужно придумать какое-то определенное движение, оно должно быть постоянным, повторяемым и простым… Просто так, без движения, тоже можно… Но нам, начинающим, легче с физическим подтверждением…

Последние слова она произносит, тщательно выговаривая, ощущается, что это заученные понятия.

Я смотрю на веселую, улыбчивую, такую простую Катаржину и с трудом верю, что ее муж — тот самый властный, холодный, как северный демон, и такой же устрашающий дракон Ассандр.

У них вообще ничего общего! Лед и пламя буквально.

— Ничего, научишься, — утешает меня Катаржина, — я тоже не сразу… Я, честно говоря, до сих пор не особо… Но после родов дела с концентрацией пошли лучше… Может, и тебе надо?

Это она так шутит, конечно же. Но я не улыбаюсь. Вопрос про детей как никогда тревожит, учитывая все, что происходит в моей спальне в последний месяц…

Но делиться я, безусловно, не собирюсь, все же, не настолько мы с женой куратора Южной Академии Драконов близки.

— Пойдем обедать, — приглашает меня Катаржина, — Асси сегодня в отлете…

Ну, раз дракона нет на месте, можно и зайти.

При нем я себя ощущаю на редкость неловко, даже страшновато становится, стоит глянуть только в черные, с золотыми искрами глаза. Оторопь берет…

А уж обедать в его присутствии… Нет уж, увольте.

— К тому же, переживаю, что там Кати делает… Боюсь, опять няньку мучает…

Я улыбаюсь, совершенно не желая верить, что милашка Кати, дочь Катаржины, может хоть кого-то мучить, настолько она милая, на саму Катаржину похожа, и слава Единому, что это так… Даже не представляю, что было бы, если б девочка в папу удалась. Женихов ей, по крайней мере, подбирать было бы тяжко.

Хотя, если верить слухам, у Кати список женихов размером от Академии до столицы чуть ли не с момента зачатия. Там какие-то сложне отношения, и Кати тоже обещает вырасти непростой… Но пока что до этого далеко, малышка даже сидеть толком не умеет, только радостно гулит и всем очаровательно улыбается беззубым ротиком.

Мы движемся к отдельно стоящему зданию, где проживают преподаватели Академии. У Ассандра половина самого верхнего этажа, вполне прилично даже для дракона, а они, говорят, крайне требовательные…

Навстречу нам постоянно попадаются студенты и студентки, они улыбаются, вежливо здороваются с Катаржиной, она отвечает, но довольно холодно. Заметив мой удивленный взгляд, вздыхает:

— Не люблю лицемерие… Все эти девочки смотрели на меня, как на грязь, когда я только появилась в Академии… А теперь прыгают вокруг, посмотрите-ка!

Я ничего не отвечаю, ситуация очень знакома, на себе пришлось испытать эту разницу в отношении. Одно дело, когда ты — наследная принцесса во дворце, и другое, когда нежеланная гостья там же.

За все пять лет, что мы с братом провели в Летнем дворце, отец призывал нас в столицу всего три раза, по каким-то государственным делам. И эти три поездки оставили неизгладимое впечатление, настолько, что по своей воле ездить к отцу не хотели ни я, ни Лар.

И сейчас я, пожалуй, рада, что никто из студентов Академии не знает, кто мы такие.

— Ты будь осторожней, Лари, — продолжает говорить Катаржина, — тебя видели со мной, да еще и узнают, что мы будем вместе заниматься… Могут навязывать дружбу. А парни — не только дружбу…

Я опять же молчу, хотя насчет последнего замечания можно было бы много чего сказать. И то, что мне вообще не до подобных увлечений, и то, что мне никто и не позволит… эти увлечения.

Я уже неделю здесь, в Академии, и ни одной ночи еще не провела в одиночестве…

Волк императора, с которым я так искренне мысленно прощалась в поезде, не только не соизволил покинуть меня в дороге, провожая до такой степени активно все сутки пути, что я , по приезде, едва ходить могла… Так он еще и принял решение остаться на какое-то время в Академии! Мое изумление от этого открытия не поддавалось описанию и осмыслению.

А он вел себя, словно ничего особенного и не происходит, словно он постоянно вот так разъезжает по учебным заведениям, останавливаясь подолгу в каждом и заставляя преподавательсткий состав пугаться и гадать о причинах появления в их епархии одного из Названных братьев императора.

Волк, насколько я знаю, вообще никому никаких отчетов