песню, которую он написал когда-то в юности, поспорив с приятелем, что сочинит песню за полчаса. Он давно забыл о ней, а вот сейчас, услышав ее в Лесином исполнении, понял, что в песне есть искренность и неподдельная радость.

— Так вот что я тебе скажу, Леся! У тебя действительно мощный, чистый, глубокий голос. Конечно, тебе еще нужно учиться, но инструмент замечательный!

— Спасибо. Но это ты, наверное, из жалости говоришь.

— Вовсе нет!

— Ну, тогда ты ничего не понимаешь в музыке, — поникла Олеся.

— Я ничего не понимаю в музыке? — Андрей расхохотался. — В принципе, пару раз мне приходилось слышать подобное утверждение от самых желчных критиков, но все-таки что-то я все же понимаю… Например, то, что у тебя талант! Настоящий, природный!

Ее лицо засияло:

— Я сочту твою похвалу авансом, который мне еще придется отработать. Но после твоих окрыляющих слов, думаю, я смогу свернуть горы!

За спиной раздалось чье-то деликатное покашливание. Андрей с Олесей обернулись и увидели стоящего в дверях Василия Петровича.

— Доброй ночи! Не помешал? А я увидел, как вы прошли по двору в оранжерею! — Профессор Цветков пожал Андрею руку: — Кажется, нам пора познакомиться поближе, молодой человек? Приглашаю в дом, к столу! Там наши геологи заскучали!

Проходя к дверям, Олеся вскрикнула:

— Дед! Смотри! Камелия расцвела!

Василий Петрович остолбенел — его камелия «Звезда Рождества», которую он готовил внучке в подарок, расцвела раньше положенного срока.

— Такая красота! — ахнула Олеся. — Эта ночь точно волшебная — столько чудес!

— Хочешь, срежем цветок для тебя? — предложил Василий Петрович.

— Нет, что ты! Пусть цветет, — улыбнулась Олеся.

* * *

В доме Цветковых Андрея приняли радушно — усадили за стол, усиленно потчевали праздничной едой. Правда, как показалось Андрею, геологи поначалу отнеслись к нему настороженно, выспросили, кто он и что, но потом потеплели, включились в разговор. Они предложили ему выпить водки, но Андрей отказался — он и так чувствовал себя слегка пьяным и совершенно ошалевшим от происходящего.

Вспомнив детство, он принялся расспрашивать гостей Олеси о современной геологии, с гордостью сообщил, что его отец был геологом. Но Сан Саныч и Аркадий разговор о геологии отчего-то не поддержали. Сан Саныч даже с досадой крякнул: «Мне эта геология уже вот где!» — и сделал характерный жест в области шеи.

Василий Петрович спросил Андрея, кому принадлежит соседский дом и почему он все время пустует. Андрей рассказал про своего друга Игоря. Упомянул он и о том, что недавно Игорь предложил ему купить дом.

— А ты что? — заинтересовалась Леся.

Андрей из вежливости ответил, что решил подумать, и добавил, что вообще он человек не сельского склада и, наверное, смог бы жить только в Москве.

Олеся всплеснула руками:

— Да ты что? Еще думаешь покупать или нет? Какая Москва? Да у нас в Бабаеве определенно лучше! Если где-то и жить — то только здесь! Вот, представляете, Сан Саныч, — она повернулась к Сане, — бывает, зимним вечером выйдешь на крылечко дома и долго, до головокружения, смотришь в небо на звезды и Млечный Путь! А когда голова закружится, переведешь взгляд, увидишь, как светятся окна твоего дома, и почувствуешь вдруг такую радость!

Андрей не отрываясь глядел на нее и улыбался — какая она красивая, изящная. В ней столько жизни и искренности!

— А как рассказать про наш сказочный зимний лес?! — вдохновенно продолжила Олеся. — А про нашу весну? Когда словно какой-то волшебник плеснет всюду зеленой краски, и в волшебном дедушкином саду все начинает расцветать! Яблони, сирень, рододендроны, жасмин… А жасмин у нас такой… — она запнулась на минуту, — что под ним только сидеть с томиком любимых стихов или целоваться с любимым человеком! Такой это прекрасный жасмин!

Саня издал странный булькающий звук и смахнул слезу с глаз:

— Я что-то это все представил, и так прямо за душу взяло! Пробрало до слез!

— Сан Саныч, у вас на Севере, наверное, и цветов нет? — участливо спросила Олеся.

— Да какие цветы?! — горько усмехнулся Саня. — Моя бы воля — я бы своим домом зажил, на природе. Вот как вы!

— Ну, так и перебирайтесь к нам, Сан Саныч! — предложил Василий Петрович. — У нас тут участки продают.

— Дак куда нам с Севера-то… — вздохнул Саня.

— Да уж! — поник Аркадий.

Андрей пошутил, что Лесе надо быть продавцом загородной недвижимости — у нее лихо получается выписывать чарующие образы.

Олеся обиженно фыркнула:

— Не смешно! Я тебе от всей души советую, а ты…

— А я сугубо городской человек! — развел руками Андрей. — А потом, на природе хорошо жить, если у тебя большая семья, а когда один…

— Одному везде не фонтан! — покачал головой Саня и погладил кота, дремавшего у него на коленях. — Эх, позволяли бы условия, я б тоже кота завел! Здорового, мордастого, вот как этот пес! — Саня указал на дремавшего неподалеку Пирата.

— Зачем он тебе? — удивился Аркадий.

— Для радости! — отрезал Саня. — Я животных больше людей люблю! Когда бездомных собак вижу — я им в глаза смотреть боюсь, потому что мне стыдно. За людей стыдно и что я человек — стыдно! Вот вы можете это понять?

Андрей улыбнулся:

— Думаю, да.

У Сани было какое-то особенное лицо — видно было, что он расчувствовался, а может, слегка перебрал с водкой.

— Сань, ты перепил, что ли? — удивился Аркадий.

— А может, у меня душа раскрывается? — вздохнул Саня.

— Ну, извиняй, Сань! — попросил Аркадий.

Олеся не преминула сообщить гостям, что Андрей — известный композитор и пишет замечательные песни.

Саня оживился и вдруг предложил:

— А хотите я вам песню спою? Душевную!

Олеся принесла из соседней комнаты гитару отца, и Саня, с надрывом и чувством, запел неожиданно приятным баритоном:

При неудачах сердце не плачет,

Руки мои в твоих.

В радости и в горе

Перейдем поле,

Сердце одно на двоих.

Светлые грезы,

В разлуке слезы,

Возможно, еще впереди.

Ты не сдавайся,

Росой умывайся,

Вперед, улыбаясь, иди!

Олеся обратила внимание на реакцию Андрея, когда Сан Саныч запел, — он заметно разволновался.

— Это твоя песня? — шепотом спросила Олеся.

Андрей кивнул, но по его взгляду Олеся поняла, что он не хочет, чтобы кто-то об этом узнал.

Саня отложил гитару.

Олеся зааплодировала:

— Сан Саныч, спасибо! Кстати, у вас голос приятный! Вы прямо… душой поете! Саня вздохнул:

— Да просто мне эта песня очень нравится, я ее, можно сказать, каждый день пою. Жаль, не знаю, кто написал. Я бы с этим