Иеронимус соврал мне, не приворотом он связал королеву, а заклинанием подчинения. Она стала такой же куклой, как поднятые слуги. А у Иеронимуса не хватало силы и на слуг тоже.

Не догадавшийся о моем открытии, некромант победно взглянул на меня через голову воркующей с ним королевы.

А я отвернулась, сделав вид, что муж мне безразличен. Хочет соблазнить змею, пусть! Я мешать не буду! Но и спасать не собираюсь. Целоваться с гадюкой… бррр…

Иеронимус озадаченно вскинул бровь, но продолжил с еще большим жаром ухаживать за сияющей королевой. Юнесса перебирала пальчиками ягоды, она забыла про салфетки. Иеронимус зачаровал гадину, переведя ее внимание на себя полностью. Королева забыла обо мне. А… ее ноздри трепетали, руки заметно дрожали, на щеках начал появляться румянец, язык облизывал алые губы, она желала моего мужа!

Что не помешало ей, когда поднятый уронил пальцы в мой бокал, прошипеть какое-то ругательство мне, а не слуге, разумеется.

Иеронимус время от времени посматривал в мою сторону.

Но я уставилась сначала в одну стену, чтобы сдержать слезы, быстро наполняющие глаза, потом перевела взгляд на другую стену, так я рассмотрела и запомнила всю столовую черного замка.

Гобелены в странных зеркально блестящих рамах повествовали о каких-то битвах, давно умерших королях, прекрасных королевах, о некромантах и боевых магах, но все эти события были так давно, что я ничего о них не знала.

Между гобеленами были витражные овальные окна, там тоже мелькали рыцари, маги, принцессы, больше всего эти сверкающие разноцветьем герои были похожи на картинки к сказкам нянюшки.

Огромный овальный стол черного дерева занимал всю центральную часть столовой. Стулья с коваными острыми спинками казались тронами для неведомых королей прошлого.

Посуда была черная. Только многочисленные графины блестели хрустальными каплями слез. Будто какое-то дивное божество, увидев зал, который можно было назвать «Ночь», расплакалось и оставило свои гигантские слезы на столе.

Врать не буду столовая была великолепна, безусловно, достойна королевского замка, но из-за черного цвета подавляла и настраивала на грустные мысли. Даже роскошные витражи не исправляли мрачности зала.

Интересно, у этой змеюки, пытающейся соблазнить чужого мужа, раз до своего руки коротки добраться, есть белый замок? Или она ненавидит белый цвет, оттого что ее душа черна? Вряд ли! У королевы-змеи души вовсе нет!

А у Иеронимуса осталось совести всего ничего!

К концу ужина некромант потерял совесть целиком. Он целовал королеву не только в губы, но и под ухо, в шею, в ключицы.

Я долго крепилась, но когда осмотрела зал раз сто, описала мысленно всех поднятых слуг, которые таскались туда-сюда с блюдами и кувшинами, все-таки глянула в сторону наглого некроманта и змеи-королевы. Они вжались друг в друга и целовались так, что страшно было, как бы змея не съела некроманта вместо ужина, к которому так никто и не притронулся.

Несмотря на яростное проявление жарких чувст, влюбленные боялись, что один из них отравит другого? Или считали, что яду подсыпала я?

— Я вам мешаю, наверное? — вырвалось у меня, как я ни крепилась изо всех сил.

— Да, — обрадовался некромант моей неожиданной фразе и повернулся к королеве, — я отведу пленницу, и мы продолжим нашу увлекательнейшую беседу.

Королева кивнула, бросив на меня злобный взгляд и отвернувшись.

— Вот как это называется, — шипела я, медленно продвигаясь следом за некромантом, — беседовать… А странные люди говорят иначе: целоваться! Вот чем на самом деле вы занимались с королевой при живой жене!

— Ну, да, ну, да… — отчаянно торопившийся некромант не слушал меня.

А глупая я не могла остановиться:

— Дождался бы, пока я отравлюсь угощением, — бубнила я, — или увел бы свою ненаглядную в другие покои, такие же черные и мерзкие, как твоя душа!

— Почему? — приостановился некромант.

— Что? — воткнулась я в его плечо носом.

— Почему это моя душа черна? — посмотрел на меня с обидой Иеронимус. — Разве это я изменил тебе первым?

— Тебя не могли найти. Канцлер предположил, что ты мертв и поднят, мне было страшно, — выпалила я все на одном дыхании.

Иеронимус только скривился, я ждала его ответа, но он промолчал, подтолкнул меня к двери моей единственной нормальной во всем черном замке комнатки и придержал дверь, пока я входила.

Я думала, что Иеронимус задержится, поцелует, обнимет, покажет, что услышал мои слова, но он оглядел мою комнатку и, бросив через плечо:

— Запрись на все замки и никому не открывай, — вмиг убежал прочь.

Эта его неловкая какая-то фальшивая забота еще больнее царапнула по сердцу.

Мне стало нестерпимо больно: мой муж ушел на свидание с безумной королевой, но и обо мне, своей жене, не забывал. А еще мне показалось, что после укола в сердце, из меня потекла моя магия. Такого я никогда не ощущала.

Я прошла в центр комнаты и поняла, что проваливаюсь. Пальцам удалось схватить только воздух. В висках забился чей-то вкрадчивый шепот:

— Сладкая магия, вкусная, лети ко мне, деточка, не бойся меня, я ждал тебя, звал тебя, но только твое надкушенное сердце позволило мне докричаться до тебя. Жду тебя-а-а-а…

Я летела во тьму, отчаянно дрыгала ногами, махала руками, пыталась кричать, но как в страшном сне мой рот был забит какой-то паутиной. Я растопырила руки, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, и не могла. Падала все ниже и ниже, пока не ударилась о скользкие холодные камни.

Кто-то бледный, едва различимый в серебристом полусвете, ойкнул.

— Ты кто? — просипела я, вглядываясь в создание, такое хрупкое и странное, что казалось нежитью.

— Я — королева Юнесса, — горделиво пролепетало создание, — а ты кто такая? — уставилась она на меня бледными глазами.

— Королева ты? — выдохнула я, вглядываясь в создание, — может быть… А я — жена Иеронимуса. Как ты сюда попала, Юнесса? Тоже провалилась?

Королеве очень хотелось поговорить, это было заметно по тому, как шевелились ее губы и дергались пальцы. Я же искоса разглядывала ее: нежная, но ужасно блеклая, почти бестелесная, однако ничего змеиного в ней не ощущалось.

— Сначала я была безоблачно счастлива, — начала свой рассказ королева, неловко теребя серые лохмотья, — король, он может быть таким внимательным и нежным, он вознес меня выше всех, дал понять, что я самая, самая прекрасная, умная, восхитительная, любимая. И как же страшно и больно было падать! Сначала он оказывал внимание моим фрейлинам. Я думала: простая вежливость воспитанного мужчины, монарха. Но когда застала его с фавориткой, увидела, как он целует ее, как овладевает ее телом, нашептывая, что она, она! А не я! Его королева! Слушала их стоны, ее всхлипы наслаждения! Я потеряла голову. Я сбежала в алый замок и вызвала в помощь самую ближайщую к выходу из тьмы нежить. Тогда, когда я пылала от гнева и ненависти, мне казалось, что это самая лучшая идея. Только… нежить завладела моей магией, а меня заперла здесь. Я пытаюсь хоть что-то наколдовать, но не могу! Это сводит меня с ума, — королева заломила тонкие бесплотные пальцы.