Но потом в центре появилось ее милое, дорогое мне лицо, няня улыбнулась мне виновато и повернулась в сторону некроманта, заговорившего жестко:

— Кто забрал твое тело? — Иеронимус сдвинул брови, его зеленые глаза полыхнули злобой, которую я раньше не замечала в нем.

— Любимый мой, — прошелестел дух. — Он пришел за мной…

— Назови его имя, — не унимался некромант.

Я ощущала боль души няни как свою. Ее предал тот, кого она любила. Он убил ее.

Неужели, и со мной будет так же? Все так забавно, смешно начиналось, а потом, эти два некроманта стали далекими, возможно, они будут со временем совершенно чужими мне.

— Он не велел… — туман задрожал, распадаясь на прядки. — Он приказал мне молч… — дымка истаяла.

И сразу исчезла липкая духота.

— Мы зря ее потревожили, — я плакала, прижавшись к некроманту, просто как к единственному живому в этой комнате созданию, — она любила его, а он ее предал, да еще и молчать велел! — я всхлипнула.

Иеронимус неожиданно мягко прижал меня к себе, но голос его прозвучал холодно:

— Женщины… вечно все переиначат. Это она его предала, я чувствую его горечь.

— Мы ничего не узнали, только причинили боль моей… моему близкому человеку, — я вытирала слезы пальцами, отстранившись от некроманта.

— Это ты хотела понять, как сущность завладела телом. И за себя говори, — Иеронимус усмехнулся, — теперь нам доподлинно известны два факта: возлюбленный твоей няни — некромант. И он мертв. Иначе не дал бы нам даже заговорить с ней.

Я сжалась на постели, закрыла лицо руками, почему не могла остановить слезы, но и плакать при некроманте не хотелось.

— Таэль, тише, тише, — он опять обнял меня, но его объятия были холодными, а сам он стал совершенно чужим. — А чего ты хотела? Ты первая предала и бросила меня, — ответил он на мой угрюмый взгляд.

Я хотела рассказать, как все было на самом деле, как его искали стальные волки, как объявили пропавшим, но по их жалким взглядам, всем было понятно, что Иеронимуса Фертейнского уже нет в живых, но промолчала, он меня не услышал бы.

— И знаешь, что я выяснил, подчинив королеву? — Иеронимус кусал губы и растирал пальцы. — Юнесса не нанимала тех разбойников. Им заплатил за нашу гибель кто-то другой под личиной управляющего королевы.

— А если… если… — я сжала пальцы и услышала голос, похожий на порыв холодного ветра.

«Сущность, заменившая дух твоей няни, защищала тебя и некроманта, но не справилась с врагами», — это был мрачный, вызывающий дрожь голос черной богини.

— Авликая, — мое тело покрыли мурашки, стало нечем дышать, — богиня говорит мне, что сущность возлюбленного моей няни пыталась спасти нас с тобой, там в каретах!

— Ты уверена, что это богиня говорит с тобой? — сжал мою руку Иеронимус.

— Да. Я слышала ее голос в Ночь Истины, когда мы гадали с няней, — прошептала я, краснея.

— У меня две новости, — насмешливо прищурился некромант, — если ты слышишь голос черной богини, то ты ее избранница, тебе необходимо войти в гильдию некромантов как можно быстрее.

— А вторая? — попалась я, как любопытный мотылек на патоку.

— Слышать голоса — это очень плохо, даже если ты — некромант, — хихикнул Иеронимус.

«Арни!» — хрипловатый голос богини произнес это имя настолько отчетливо, что некромант замолчал и уставился на меня.

— Это ты сказала? — его голос дрогнул.

— Это Авликая! — ответила я.

— И в чем суть этого имени? — некромант напрягся, пытаясь разгадать послание.

— Я знаю, только одного Арни. Это мой двоюродный брат. У него две проблемы: он не поступил в Королевский Университет Некромантии и потерял отца, которого очень сильно любил. Этого достаточно, чтобы на обиде и потере построить крепкую возможность использовать начинающего некроманта в своих целях, — протараторила я, чтобы Иеронимус дослушал.

— Я отправлю за Арни слуг, — неожиданно заинтересовался некромант, — где он живет?

— В столице, в особняке своей матушки, Дианы Глоринтийской, этот дом, напоминающий замок, нетрудно будет найти. Но пусть твои посланники будут осторожнее. Мало ли какая сущность в сговоре с некромантом Арни, — предупредила я.

Мне хотелось спать, я так чудовищно устала за этот долгий, просто бесконечный день, но на пороге возник бледный зомби с зашитым ртом, совершенно лысый, в потрясающих воображение черных полуистлевших лохмотьях, и низко нам поклонился.

— Королева ждет нас к ужину! — проорал Иеронимус, а шепотом мне на ухо добавил. — Только не вздумай там что-то съесть или того хуже выпить.

— Не дура, понимаю, — буркнула я, торопливо засовывая кусочек хлеба и крошку мяса, случайно оставшиеся на блюде, в рот.

Иеронимус усмехнулся и двинулся вслед за зомби, а я побрела за ними обоими. Видеть королеву мне совершенно не хотелось!

А зря я так. Королева Юнесса оказалась скучно предсказуемой, она все так же старалась испепелить меня полным злобы взглядом, шипела что-то сквозь зубы и рвала на мелкие кусочки одну роскошную кружевную салфетку за другой, видимо, представляя меня вместо кружева. Меланхоличные зомби подавали ей все новые салфетки, подбирали обрывки со стола и с пола, теряли руки, пальцы, у одного голова упала в блюдо с фруктами. Он нащупал ее среди яблок и приложил к шее. Так и удалился из столовой, придерживая рукой голову.

Что-то было не так. Слуги были не те, что в красном замке. Те поднятые держались гораздо крепче на ногах.

— Королева под приворотом забывает держать своих слуг, сторонись их, если не хочешь получить руку поднятого в тарелку, — усмехнулся Иеронимус. — И ничего не ешь! Яд может быть в бокалах, на поверхности ножей и ложек.

Его усмешка была ровно такой же злобной, как взгляд королевы в мою сторону.

Некромант с первого мгновения повел себя премерзко.

Он сел рядом с королевой и начал шептать ей что-то на ухо, пододвигать к ней блюда и тарелки, в открытую ухаживать за ней и говорить нарочито громко замысловатые комплименты, из-за которых я вспомнила наше первое свидание, и сердце перестукнуло, когда ощутила те прикосновения Иеронимуса к моей коже.

Ничего этого уже не будет никогда.

Я сама виновата.

Некромант не простит мне ужасного легкомыслия. Моего увлечения королем.

Юнесса опять отвлеклась на некроманта, а я получила возможность рассматреть ее, как следует, сейчас она была еще красивее, чем в алом замке. Синие глаза сверкали как-то странно, корона из кос, перевитых черным жемчугом, превратилась в золотистое сияние над ее головой. Черное платье необыкновенно шло королеве, подчеркивая прозрачную белизну кожи и делая ее тело таким тонким, изящным, что я опять, как в первый раз увидела змею, но что-то в этой змее было совершенно не так, она словно прислушивалась к тому, кто играет на флейте, чтобы исполнить все его приказы.