Этот придурок точно знает, чем меня завлечь. Только на этот раз я не поддаюсь на его уловки. Но на всякий случай, спрятавшись под прилавком, просматриваю то видео сама. Нет, никаких ключей к разгадке жуткого убийства я не обнаруживаю. Форд просто несет что ни попадя. Пытается приманить меня своей брехней, как делал и раньше.

Да какая может быть, на фиг, дружба с парнем, который, не подумав, подверг меня опасности, спасая собственную шкуру?

Нет! Я реально устала прощать Форда за его опрометчивые поступки. И наверное, Карла права – Форд не видит во мне друга. Я была для него просто удобным заполнителем пустоты, промежуточным вариантом, пока он не сумел подкатить к Миллерам, более полезным и выгодным друзьям.

Домой я прихожу уже после полуночи – все еще не отошедшая от случая на дороге. Хорошо хоть Форд перестал меня доставать. Я сажусь за стол и, попивая кофе без кофеина, уже подумываю о том, чтобы выключить мобильник, как вдруг приходит эсэмэска от Дафны.

Дафна: «Только не падай! Матео и Каспер устраивают завтра танцевальную вечеринку в память о Фрейе. У Запруды Медных Колокольчиков».

Я, в общем-то, предполагала нечто подобное. Даже удивлена, что они так с этим затянули. Но идти на вечеринку я, естественно, не собираюсь. Это было бы странно – я же ненавидела Фрейю.

Ава: «Ты пойдешь?»

Дафна: «Все пойдут. Думаю, и тебе следует».

Ава: «Я не желаю видеть Форда».

Дафна: «Что он учудил на этот раз?»

«Как бы объяснить все одной эсэмэской?» – размышляю я. Дафна все равно займет мою сторону. Но обсуждать с ней все это сейчас мне не хочется. В последний раз, когда мы с Фордом разругались в хлам, она пустилась в философствование, принялась объяснять мне свою «теорию ямочек».

Дело в том, что у нашей Карлы необыкновенная, особая улыбка, вызывающая на щеках ямочки. И эти ямочки чертовски милые. Но они появляются, только когда рядом Дафна. Конечно, Дафна это заметила. И развила свою теорию: когда ты с кем-то в отношениях, в тебе обязательно что-то пробуждается. Иногда это что-то хорошее – как пленительные ямочки на щеках Карлы. А иногда два человека пробуждают друг в друге худшие качества.

Из этой теории я сделала вывод: Карла считает, что, находясь рядом, мы с Фордом проявляем свои худшие черты, выпускаем наружу все свое дерьмо. И как ни ненавистно мне это признавать, но, пожалуй, она права.

Черт! Хватит мне уже терзаться из-за Форда Саттера. В попытке отвлечься я опять просматриваю статьи из старых газет, которые прислал мне Доминик. Застань я дядю Тая дома по возвращении с работы, я бы не преминула поинтересоваться, знает ли он о возможном убийстве, совершенном нашими предками, и возможной связи с ним глаз-оберегов.

Дафна: «Ава? У тебя все нормально?»

Черт! Я забыла ответить.

Ава: «Все нормально, я просто на секунду отвлеклась. О Форде я тебе завтра расскажу. Ничего из ряда вон выходящего».

Дафна: «Ладно, как хочешь. Только не вздумай из-за него пропускать вечеринку. Ты должна на ней быть».

Ава: «Почему?»

Дафна: «Потому что ВСЕ там будут. И если ты не придешь, все решат, что ты прячешься».

Довод подруги не лишен здравого зерна. Я уверена, что половина ребят в школе думают, что я как-то причастна к смерти Фрейи. Все ведь знают, что я ее ненавидела.

Я притрагиваюсь к углублениям в камне – контурам одного из глаз-оберегов. Не стрельнет ли он болью по моим пальцам, как свет, поражающий демона, прокравшегося в церковь? Нет, боли я не чувствую, но зато опрокидываю маленький череп хорька. Теперь он лежит на боку. А его пустая глазница мне подмигивает…

В руке вздрагивает мобильник – еще одно сообщение. Я пытаюсь выдавить улыбку: до чего же я себя довела недосыпом! Уже мерещится, что давно умерший грызун мне подмигивает…

Дафна: «Доминик тоже будет».

Я нахмуриваюсь.

Ава: «И что?»

На этот раз подруге требуется время, чтобы ответить. Я прям вижу, как она теребит свое ожерелье, стараясь подобрать верные слова для объяснения, которое мне, скорее всего, не понравится.

Дафна: «Нам всем следует там быть, чтобы поддержать его морально. Независимо от того, как мы относились к Фрейе».

Вот, оказывается, в чем дело! Умеет же Дафна уговаривать, играя на чувстве вины!

Посмотрим!

Просыпаюсь я с лицом, вдавленным во что-то твердое, и растяжением шейных мышц. Похоже, я снова заснула на столе за рисованием. Лампа горит, но на улице еще темно. Оконное стекло выглядит матовым – мороз покрыл его снаружи толстым слоем инея.

Я осторожно поднимаю голову и распрямляю пальцы над панелью комикса, которую рисовала. Только эта панель не для моего арт-проекта. Это всего лишь листок бумаги, исчерканный карандашом в раздумьях. В попытке разбудить мозг я усиленно моргаю.

Глаза? Листок явно вырван из альбома для черчения. Это та самая страница, на которой я пыталась подобрать глаза для героини своего комикса. Она сплошь покрыта разными глазами, и все они взирают на меня.

Я нахожу альбом, запихиваю в него вырванную страницу и чувствую на коже мурашки. Что-то я не припомню, чтобы рисовала эти глаза. Да, я уверена, что работала над той панелью из комикса, где девушка, склонившись над открытым люком, заглядывает в погреб.

Но та страница лежит аккуратно на углу стола. Должно быть, я отложила ее и снова занялась глазами девушки. Просто не помню этого. Выключив лампу, я жду, когда глаза привыкнут к темноте. Но когда зрение проясняется и круглое окно передо мной превращается в заиндевевший серебристый диск, я вижу размытые очертания фигуры, стоящей за стеклом.

У самого окна. Мой стул опрокидывается набок, когда я вскакиваю на ноги, и я вздрагиваю еще сильнее, услышав громкий стук, с которым он ударяется о пол. Фигура за окном не движется, только слегка наклоняет голову, словно реагируя на звук.

– Кто там? – выкрикиваю я тонким, высоким голосом.

Голосом жертвы, а не девушки из рода Тёрнов.

Фигура не откликается. Остается статичной. Может, вслушивается в сумасшедшее биение моего сердца? А она, несомненно, его слышит. Уж слишком громко оно стучит. Да нет! Наверное, это Форд заявился. Снова меня доставать.

Собравшись с духом, я натягиваю на кулак рукав и протираю им окно. На меня смотрит лицо – не больше чем в дюйме от стекла. Бледное, обрамленное черными, тонкими, спутанными прядями волос, с двумя черными впадинами там, где должны быть глаза. Это определенно не Форд…

И я кричу. Развернувшись, я спотыкаюсь об упавший стул и тяжело падаю на пол, но кричать не прекращаю. Я бросаюсь к двери, выбегаю из спальни и несусь по гаражу, не переставая вопить во всю глотку. И лишь ворвавшись на кухню и с грохотом захлопнув за собой дверь, я останавливаюсь, увидев у мойки Кэролин.