Полковник Горецкий внимательно выслушал казаков, поговорилеще кое с кем из ялтинской контрразведки и отбыл в Севастополь.

В город приехали поздно ночью. Полковник в центре отпустилмашину и направился не к себе домой, а совсем в другую сторону.

На пустыре, уже поросшем по весеннему времени травой,покрывшей кучи битого кирпича, обгорелые бревна и всякую дрянь, притулилисьнесколько дровяных сараев. От крайнего отделилась невысокая коренастая фигура иприблизилась к подходившему полковнику. Горецкий узнал Саенко.

– Ну что?

– Тут он, – зашептал Саенко, – поел, да водыя ему два ведра принес, чтобы хоть как-нибудь грязь смыть.

– Посторожи, Саенко, пока мы с ним побеседуем. – Иполковник скрылся в сарае.

– Уж как-нибудь и сам бы сообразил! – не по уставупрошептал ему вслед Саенко.

Человек вскинул голову на скрип открываемой двери, иполковник увидел лицо, до самых глаз заросшее неопрятной бородой.

– Ну и вид у вас! – поразился Горецкий.

– А вы что думали, – у нас там парикмахерская подкаждым кустом? – недовольно ответил человек из леса. – Да и так,знаете ли, надежнее, никто случайно не узнает.

Человек был одним из агентов, которых полковник Горецкий поустоявшейся привычке рассовывал по разным местам, как заядлый курильщикрассовывает по всяким укромным местам папиросы – на случай экстренной нужды. Вэтот раз агент пришел от партизан, потому что Горецкий, да и командование былив последнее время обеспокоены усиливающимся партизанским движением. Кроме того,у Горецкого был еще свой собственный интерес – он хотел подробнее узнатьчто-нибудь о товарище Макаре. По последним сведениям тот ушел к зеленым, дальшеслед его терялся.

– Рассказывайте все, что знаете, пока я не будузадавать вопросы, – сказал Горецкий.

– О, у нас в лесах и горах большие перемены! –усмехнулся его собеседник.

– Некоторые мелкие отряды объединились. Например, наш,под командованием Сергея Захарченко, слился с тавельским отрядом, им командовалнекий Бабахан.

– Знаю такого, – кивнул Горецкий.

– Товарищ Бабахан имеет связь с областным крымскимкомитетом партии, с самим товарищем Мокроусовым. Связь эта хоть и нерегулярная,но имеется, и осуществление ее держится в большой тайне. Областной комитетпартии решил, что в городах временно невозможно вести продуктивную подпольнуюработу, потому что народ ненадежен… – А скорее всего, потому чтоврангелевская контрразведка все же как-то делает свое дело, – вставилГорецкий.

– Возможно. Был трудный бой с дроздовцами, после чего ирешили полностью реорганизовать отряды и объединяться. Товарищ Бабахан сообщил,что его назначили зампредревкома Крыма… – Ему поверили? – удивилсяГорецкий.

– Не все, но кое-кто. Теперь он активно принялся заорганизацию повстанческих отрядов и в воззваниях к населению объявил леса Крымана военном положении. – Бородатый протянул Горецкому пачку листовок:

– Вот, самые последние. Их немного, потому что всепечатают на экспроприированной пишущей машинке.

– Вам известны их дальнейшие планы?

– Собирать под свои повстанческие флаги как можнобольше людей, и последняя мобилизация Врангеля очень этому способствует – людиуходят в леса.

– Не появился ли в отряде некий товарищ Макар, илитоварищ Жорж?

– Да, я встретил товарища Макара в отряде у СергеяЗахарченко. За достаточно короткое время он сумел привлечь на свою сторонумного членов отряда. После боя с дроздовцами в отряде возникли разногласия:одна часть, подученная, как я понимаю, товарищем Макаром, наиболеесознательная, по его собственному выражению, желала продолжать революционную работу,другая же, с бандитским уклоном, открыто предлагала заниматься грабежами иналетами. Во главе этой группы стоял атаман Сергей Захарченко. В отрядепривыкли все решать общим собранием, а также выбирать атаманов. Поэтому послебурных обсуждений отряд разделился на две неравные части: одна, большая,удалилась с Захарченко в неизвестном направлении. Другая, где остался и я, подпредводительством товарища Макара пошла на соединение с отрядом Бабахана,потому что в таком маленьком составе в лесу существовать нельзя – разобьютбелые, да и местные жители смогут отпор дать.

– Какое у вас осталось впечатление от этого человека,от Макара? – заинтересованно спросил Горецкий.

– Мне показалось, нет, я уверен, что для него былоочень неприятно то, что за ним пошла меньшая часть отряда. Мне кажется, онрассчитывал, что сумеет увлечь за собой многих, если не всех. Его надежды неоправдались. В глубине души, я думаю, он был очень недоволен, что пришлось идтина соединение с отрядом Бабахана.

– Да, судя по тому, что я знаю об этом человеке, онпривык быть лидером, не любит никому непосредственно подчиняться.

– С Бабаханом ему не справиться. У него в отряде другойнастрой, к тому же, как я говорил, он держит связь с крымским обкомом партии.

– Что ж, ваши сведения весьма ценны. Ваша работапродолжается, подробные инструкции вами получены уже давно. А теперь от менябудет личная просьба: обратить особенное внимание на все передвижения и вообщерод деятельности этого самого товарища Макара. Насколько я знаю этого человека,он не станет довольствоваться ролью подчиненного при Бабахане. Возможно, он неуживется в лесах и появится в Севастополе либо в другом городе. Тогда я долженоб этом узнать в первую очередь.

* * *

Каждый день около пяти часов на высотах у Геническапоявлялся бронепоезд красных с хорошей шестидюймовой пушкой. Он выходил на однуи ту же позицию и посылал по расположению белых несколько снарядов. Егоположение было очень удобным: он был выше орудий Колзакова и слишком далеко дляхорошей прицельной стрельбы. Лучшая дистанция – три-четыре версты, а бронепоездостанавливался в восьми верстах, на пределе дальности колзаковскихтрехдюймовок. Стрельба на предельной дальности неточна и портит накатникорудия, поэтому артиллеристы очень ее не любят, так что белые часто на стрельбубронепоезда вообще не отвечали, хотя это их и очень раздражало.

Солдаты-пехотинцы сказали как-то Борису, что перед ихокопами есть большая яма. Ночью Борис осмотрел ее и поговорил с Колзаковым. Онитихонько привезли в яму орудие, запряжку отправили назад в деревню и затаилисьрядом с пушкой.

Весь день пришлось изнывать в этом укрытии от жары ибезделья, даже встать во весь рост нельзя – красные были близко и раскрыли быхитрость. Наконец, как обычно, около пяти часов, когда солнце не слепило уже орудийнуюобслугу, бронепоезд вышел на свою обычную позицию. Подпустив его как можноближе, артиллеристы открыли огонь гранатами. Одновременно второе орудие началострелять издалека, с прежней дистанции. Хитрость удалась, и бронепоезд спешноотступил, отстреливаясь. Ночью орудие увезли из укрытия, и вовремя это сделали:на следующий день бронепоезд влепил в эту яму больше десятка снарядов. Видимо,красные все-таки обнаружили укрытие артиллеристов, но к этому времени яма былапуста. Эта хитрость сделала свое дело: бронепоезд реже стал выходить на высотыи держался в дальнейшем гораздо осторожнее.