общества, чем главное полицейское управление. Прошло немало времени, пока ей удалось убедить их, что не она украла жемчужное ожерелье и не намеревается отдавать себя в руки полиции. Но зато, как только полицейские уяснили себе, наконец, смысл ее слов, они мобилизовались душой и телом и выразили горячее желание быть ей полезными. Правда, они вынуждены были признать, что описание воровки, приведенное миссис Вадингтон, ровно ничего не говорит ни их уму, ни сердцу. Вот, если бы она могла привести такое описание, которое удовлетворило бы их – о, тогда миссис Вадингтон увидела бы, с какой невероятной быстротой стала бы работать машина закона!

Если бы, например, женщина, о которой говорит миссис Вадингтон, была высокая и худощавая, с рыжими волосами, тогда они немедленно раскинули бы сети и принялись бы искать «Кидти из Чикаго». Или опять-таки, будь эта воровка курносая, с двумя мушками на подбородке, тогда они немедленно отдали бы распоряжение всем полицейским участкам искать «Сю из Цинциннати». Но, с другой стороны, если бы эта преступница слегка прихрамывала и немного шепелявила, тогда было бы ясно, что речь идет об «Эдне из Индиаполиса», и ее арест был бы вопросом нескольких часов. В данном же случае они вынуждены были признать, что описание миссис Вадингтон совершенно сбивает их с толку. И миссис Вадингтон ушла, думая про себя, что, не будь у нее такого огромного состояния, она могла бы превосходным образом заняться кражей драгоценностей и, наверное, составила бы большой капитал, ничуть не опасаясь каких-либо неприятностей со стороны полиции. И, конечно, было очень нехорошо с ее стороны обзывать начальника сыскного отделения «тупоголовым гусем». Но, в конце концов, ее следует простить, так как она испытывала невероятную досаду.

Она все еще чувствовала сильное раздражение, когда вышла из полицейского управления на улицу, но приятный ночной воздух несколько разогнал ее дурное настроение. Она мысленно заметила себе, что похищение ожерелья было, в конце концов, лишь вопросом второстепенной важности, так как в настоящую минуту у нее на очереди стояла более важная проблема, чем арест какой-то злоумышленницы. Главная цель ее жизни заключалась теперь в том, чтобы добиться окончательного падения Джорджа Финча. При этой мысли миссис Вадингтон решила, что ей необходим союзник, сочувствующий сообщник, который шел бы рядом с нею и делал бы все, что она прикажет делать, и, вообще, оказывал бы ей помощь в том весьма рискованном деле, которое она собиралась затеять.

Миссис Вадингтон направилась к киоску телефонного автомата и опустила пять центов.

– Лорд Хэнстантон?

– Алло! – услышала она в ответ.

– Говорит миссис Вадингтон.

– А! О! Поздравляю, поздравляю!

– Чем вы в данную минуту заняты?

– Я только собирался пойти перекусить.

– В таком случае я буду вас ждать в отеле «Ритц-Карлтон» через десять минут.

– Очень хорошо! Весьма благодарен! Буду! Обязательно! Признателен! Непременно! Чудесно! Обязательно! Немедленно!

И вот мы видим миссис Вадингтон в вестибюле отеля «Ритц-Карлтон». Усевшись в плетеное кресло, она не спускает глаз от двери (точно кот, караулящий у мышиной норы!) и нетерпеливо постукивает по ковру носком своей довольно объемистой туфли. Как и у всякого человека, которому пришлось когда-либо ждать кого-либо в течение пяти минут, у нее создалось такое представление, точно она уже провела в вестибюле отеля несколько часов. Но под конец ее долготерпение было вознаграждено по заслугам. В дверях показалась элегантная фигура, тотчас же направившаяся к ней с сияющей улыбкой на устах. Последнее объяснялось тем, что в натуре лорда Хэнстантона сочетались большой аппетит вместе с абсолютным отвращением к оплате счетов в ресторане. И мысль о том, что обед в роскошном отеле будет оплачен кем-то другим, приводила его в восторг. Это не совсем соответствовало бы истине, если бы мы сказали, что лорд Хэнстантон облизнулся, но в тот момент, когда он поднял глаза на площадку лестницы, где хлопотливо суетились официанты, обносившие гостей всевозможными яствами, на его лице появилось счастливое умиленное выражение.

– Надеюсь, что я не опоздал? – сказал он.

0 Садитесь, – приказала миссис Вадингтон, – мне нужно поговорить с вами.

И миссис Вадингтон немедленно приступила к делу.

Лорд Хэнстантон внимательно слушал, лишь изредка мигая.

– Вы меня простите – сказал он, когда его собеседница сделала паузу, чтобы перевести дух. – Я уверен, что все это ужасно интересно, но никак не могу заставить себя внимательно следить за вашим рассказом. Что вы скажете, если я предложу пройти в зал и обо всем по душам поговорить за сочным бифштексом или чем-либо другим в этом роде?

Миссис Вадингтон посмотрела на него с отвращением, граничившим почти с беспредельным презрением.

– Я надеюсь, что вы не предполагаете, будто я собираюсь тратить время на еду?

– A? – Нижняя челюсть лорда Хэнстантона опустилась на целый дюйм. – Почему нельзя есть? – Потому что нельзя! Я сейчас повторю все, что я вам говорила, и вы будьте любезны слушать внимательнее.

– Но позвольте, как же насчет обеда?

– Никакого обеда!

– Ни тарелочки супа?

– Нет!

– Ни рыбы? Вообще, ничего существенного?

– Абсолютно ничего! У нас нет времени, чтобы терять его. Мы должны действовать быстро и безотлагательно.

– А как насчет бутер…?

– Вы присутствовали при той ужасной сцене, которая разыгралась сегодня днем, – продолжала миссис Вадингтон, не давая ему даже закончить, а потому мне незачем сызнова описывать ее. Вы, наверное, не забыли, как эта женщина вбежала в комнату и начала поносить Джорджа Финча. Вы, несомненно, помните все, что она говорила?

– Как же, помню! Это было здорово!

– Но, увы, это была ложь!

– A?

– Это было уловкой. Эта женщина – воровка. Она разыграла всю сцену лишь с целью украсть жемчужное ожерелье, принадлежавшее моей падчерице и находившееся среди прочих свадебных подарков.

– Да ну? Вот так-так! Подумать только!

– К сожалению, не может быть никакого сомнения в том, что это так. А потому моя падчерица вместо того, чтобы прийти в ужас от безнравственности Джорджа Финча, теперь смотрит на него, как на невинно пострадавшего человека, и настаивает на венчании с ним. Вы меня слушаете?

Лорд Хэнстантон вздрогнул. Дело в том, что из главного зала донесся до его обоняния живительный аромат горячей подливки к бифштексу вместе с запахом подрумяненного лука и, естественно, его внимание было несколько отвлечено.

– Прошу прощения! – сказал он. – Я как-раз задумался кое о чем другом. Если не ошибаюсь, вы говорили, что мисс Вадингтон пришла в ужас, узнав о безнравственности Джорджа Финча.

– Я говорила как-раз обратное. Мисс Вадингтон и не думала приходить в ужас.

– Нет? Вот как! Однако, эти современные девушки обладают весьма широким кругозором – заметил лорд Хэнстантон, отводя взор от главного