этом испуганный вопль. Затем она вскочила с таким видом, точно собиралась исполнить один из эксцентричных гавайских танцев, популярность которых среди молодежи эта достойная женщина всегда оплакивала.

В дверях стоял полисмен.

– Я хотел сказать, что вы арестованы, – добавил он, точно извиняясь.

По-видимому, этот человек был удручен сознанием, что первое возбуждение заставило его отклониться от чистого английского языка.

Миссис Вадингтон не принадлежала к числу людей, которым, как говорится, нужно лезть за словом в карман. Но сейчас даже она не находила слов. Она стояла и тяжело дышала.

– Позвольте вас спросить, не будете ли вы любезны пойти немедленно со мной? – вежливо произнес полицейский. И если вы последуете за мной спокойно, это избавит вас от целого ряда неприятностей.

Мало-помалу миссис Вадингтон выходила из состояния оцепенения, в котором находилась с момента появления полицейского.

Я могу все объяснить! – крикнула она.

– Вам будет предоставлена возможность давать все объяснения, какие вы только захотите, в полицейском участке – сказал полисмен. – В ваших же интересах, я советую вам до того времени говорить возможно меньше. Я обязан предостеречь вас, что мой долг повелевает мне записывать каждое слово, которое вы произносите. Как видите, у меня в готовности и записная книжка и карандаш.

– Я ничего дурного не сделала.

– Это дело судьи решить, делали вы или нет. Едва ли я должен объяснять вам, что уместность вашего пребывания в этой квартире находится под большим вопросом. По всей видимости, вы попали через окошко, что само по себе равносильно насильственному проникновению чужое жилье. Помимо того, я застал вас в момент присвоения, так сказать, имущества, принадлежащего владельцу этой квартиры, то есть яичницы с ветчиной. В виду всего вышеизложенного, я вынужден просить вас следовать за мною.

Миссис Вадингтон собралась было заломить руки в отчаянной мольбе, но вдруг обнаружила, что какое-то препятствие мешает этому жесту. И в то же мгновение она отдала себе отчет в том, что все еще держит в руке перечницу. Внезапно в голове у нее мелькнула мысль, заставившая ее вздрогнуть всем телом.

Aгa! – вырвалось у нее.

– Виноват? – сказал полицейский.

Каждая мелочь, которая случается на свете, каждое маленькое переживание, которое выпадает лично на вашу долю, или же о котором мы слышим, учит нас, если верить философам, и закаляет в борьбе за существование. Согласно этой теории, далеко не случайностью было то, что миссис Вадингтон за несколько дней до описываемых событий прочла в вечерней газете подробное изложение ограбления одного особняка в штате Нью-Джерси. Сама судьба послала ей эту историю, детально описанную репортером. Миссис Вадингтон не помнила всего. Одна лишь подробность запечатлелась в ее мозгу и теперь озарила ее, точно вдохновение свыше. В газете говорилось, что злоумышленник, встретив на своем пути экономку, возмущенную вторжением чужого человека в особняк, насыпал ей в глаза изрядное количество перцу, благодаря чему ему удалось благополучно скрыться.

Неужели же поступок, который могла совершить простая, возможно, невежественная женщина, окажется свыше сил такой женщины, как она, почетной председательницы двадцати трех благотворительных обществ и всем известного авторитета по детскому воспитанию? Миссис Вадингтон довольно ловко чуть-чуть отвернулась и стала незаметно отвинчивать крышку перечницы.

– Вы должны сами понимать, – продолжал полицейский, что мне доставляет большую неприятность…

В этом отношении он был совершенно прав. Именно большая неприятность, как он понял спустя несколько мгновений. Лучшего выражения нельзя было даже подыскать для того, что разыгралось вслед за этим. Внезапно весь мир оказался словно окутанным огромным облаком мельчайшего перцу. Перец попал полицейскому в рот. Перец заполнил его ноздри. Перец забрался ему в глаза. И перец ласково щекотал внутренние стенки его адамова яблока. В течение нескольких секунд полицейский, точно юла, кружился на одном и том же месте, а потом вслепую ухватился за стол, ища поддержки, после чего принялся неистово чихать.

Едва миссис Вадингтон услышала первую огромную отдачу бешеного чихания, она кинулась вон из кухни и, прокладывая себе путь во мраке, добралась до открытого окна. Затем она быстро пробежала через крышу и стала спускаться по запасной пожарной лестнице. Следует заметить, что лестница, о которой идет речь, не настоящая пожарная лестница, а скорее наша черная лестница, только не скрытая в доме, а приделанная снаружи дома, на случай пожара. Единственно, что руководило миссис Вадингтон, когда она кинулась опрометью к запасной пожарной лестнице, было желание очутиться возможно дальше от представителя закона, который, следовало ожидать, когда-нибудь да перестанет чихать и, открыв глаза, примется искать обидчика. Но как только ноги миссис Вадингтон коснулись первых ступеней лестницы, в голове у нее стали формироваться более определенные обоснованные планы. Она знала, что всякая запасная лестница, если следовать по ней до конца, должна привести до земли. А потому она в начале решила искать на ней спасения. Но не успела она опуститься на один этаж, как посмотрела вниз и обнаружила, что в данном случае лестница кончается не как все, на задворках, а в ярко освещенном открытом ресторане, в котором половина столиков была уже занята гостями.

Это зрелище принудило ее остановиться. Чтобы быть точнее, мы даже скажем, что от этого зрелища кровь застыла у нее в жилах. У миссис Вадингтон были все основания для того, чтобы прийти в ужас. Те из читателей этой повести, которым приходилось когда-нибудь сыпать перец в глаза полицейским и лазать по запасным лестницам, наверное знают, что лестницы этого рода имеют один колоссальный недостаток: они совершенно открыты для глаз. И миссис Вадингтон понимала, что полицейский может в любую минуту подняться на крышу и заглянуть вниз. Обмануть же его, притворившись грязным ведром для мусора или бутылкой из-под молока, это было не по силам даже для миссис Вадингтон.

Инстинкт самосохранения не только обостряет наш мозг, заставляя его быстрее работать, но также притупляет наши понятия о нравственности. То же повторилось в данном случае с миссис Вадингтон. Ее интенсивно работавший рассудок в мгновение ока подсказал ей, что стоит ей залезть в окошко, возле которого она сейчас находится, и она тотчас же будет скрыта от человеческих взоров. Притупленное понятие о нравственности отказывалось принимать во внимание то обстоятельство, что вторжение в чужое окошко было равносильно тому, что полицейский называл «насильственным проникновением в чужое жилье». К тому же следует помнить, что миссис Вадингтон уже однажды вторглась в этот вечер в чужую квартиру, а, как известно, аппетит приходит во время еды. А потому, спустя десять секунд, миссис Вадингтон снова ощупью пробиралась в темноте в чьей-то квартире.

Резко выраженный запах сала, мокрых полотенец и капусты ясно говорил