но решительно ничего не желала с этим делать. Должно быть, впервые за всю свою жизнь, ощущая себя свободной от любых насажденных условностей и рамок. Она казалась самой себе по-настоящему счастливой. Ее тело дрожало и вибрировало от того возбуждения, что витало вокруг. Ей хотелось движения, танца, ритма! И стоять на месте, просто смотря на то, как веселятся другие, уже, казалось, не было сил! Широкая горячая мужская ладонь сомкнулась на ее запястье неожиданно. Лишь рваный вздох сорвался с губ, когда ее потянули, заставляя резко развернуться. Черные длинные пряди волос поднялись в воздух, будто разрезая ночь. Алая, точно пламя костра, юбка взметнулась и опала к ногам, но она уже не могла устоять на месте. Уносясь вслед за тем, кто так уверенно вел ее вперед, заставляя присоединиться к танцу, что рождался у костра.

Самое удивительное, что ей и впрямь начинало казаться, что она по-настоящему пьяна. Перед глазами все плыло. Но она видела багряно красные локоны кудрявых волос, замечала, с каким интересом скользит по ней этот взгляд цвета неба.

– Крайс, – сквозь смех все же пролепетала она.

– М-м? – раздалось у нее где-то над ухом, в то время как крепкие мужские руки сомкнулись на талии, готовясь вновь закружить ее.

– Хватит, – не в состоянии придать своему голосу серьезности, хохотала она. – Мы не так близко… – не успела она закончить предложения, как ее толкнули и вновь притянули, но уже так, что она носом уткнулась в крепкую мужскую грудь. – …знакомы, – все же договорила она.

– Так что нам мешает узнать друг друга достаточно хорошо? – неожиданно серьезно спросил он.

Подслеповато щурясь, она подняла на него взгляд и неожиданно растерялась от столь незнакомого, по-мужски решительного, взора.

Всего на миг ей показалось, что на нее смотрят с таким интересом, как должно смотреть на желанную женщину. Золотые блики десятков костров отражались в густых медных кудрях, а яркий голубой взгляд, казалось, затмил собой все вокруг. Странное ощущение, будто вместо ночного черного неба над ней вдруг склонился летний небосвод, закрывая собой все вокруг.

– Принцесса Аира, женщина, сгубившая так много людей на пути к своей цели. Ваши руки по локоть в крови, не так ли? Выросшая в золотой клетке, надменная и царственная особа, прикосновение которой сравнимо с прикосновением к богу. Вы ведь всегда знали себе цену, поправьте меня, если я ошибаюсь, – бархатистый, обволакивающий голос, нежно шептавший в ночи, не мог говорить столь ужасные вещи! Но это было так. И каждое сказанное слово падало куда-то на черное дно ее души. – Шли до конца, чего бы вам этого ни стоило. Но что же случилось? Признаюсь, прибыв сюда, я никак не ожидал увидеть вас женой Рикхарда… Столько было вами сделано, чтобы этого не случилось, и что же? Неужели такая женщина, как вы, способна покориться судьбе? Но мы же знаем, что такой человек так просто не сдастся, м-м? Что за секрет вы храните? Ведь вы изменились после использования магии Сердца. Выжили, хотя должны были умереть. Расскажите мне… мне можно доверять…

Тихий доверительный шепот и странное зудящее чувство на кромке сознания. Поначалу она не могла понять, почему ей в лицо говорят такие вещи, особенно не переживая за то, как она на это отреагирует. Но сейчас, сквозь царившую вокруг эйфорию, то странное магнетическое воздействие, что оказывал на нее этот мужчина, до нее постепенно начало доходить, что Крайс не простой человек. Да, конечно, она знала, что он Властитель… не слишком сильный, но все же отмеченный Сердцем. Только теперь она осознала, в чем именно заключается его дар: это желание выложить ему все как на духу. Вот, что зудело у нее внутри. Желание, которое воспринималось ею как свое собственное, но таковым не являлось!

Губы принцессы дрогнули, на лице женщины возникла маска, которую принцесса привыкла носить, когда следовало проучить кого-то, показав собственное превосходство и силу. Словно матерая волчица, она когда-то день за днем показывала шавкам ее дворца их место. Вот и сейчас смотрела на Крайса так, словно еще миг, одно его неловкое движение, и ее клыки вспорют ему глотку.

– Вы хорошо выучили урок под названием «Прошлое принцессы из Дома Мэ», но выводы ускользнули от вас… Как жаль, – притворно печально улыбнулась она. – Знакомо ли вам выражение, ходящее в моей стране «Цу риме атэ – анио ку тарэ!» – Невольно ее верхняя губа дрогнула, обнажая передние зубы, и ее гримаса напомнила звериный оскал, что в тот же миг сменился добродушной полуулыбкой. – Приятно было поболтать, но праздник только начался, а я так и не успела осмотреться, – решительно вырвав руку из ослабевшей хватки северянина, что сейчас казался ошарашенным и несколько озадаченным, она обошла его по кругу, растворяясь в черно-золотых красках ночи и всеобщего гулянья.

– «Не помня уроков прошлого – твое будущее обречено», – прошептал он себе под нос, в очередной раз ловя себя на мысли, что от этой женщины у него волосы дыбом по всему телу.

Ступая вперед сквозь многоголосье празднества, царящего вокруг, она ловила себя на мысли, что как бы сильно ты ни старался убежать от собственного прошлого, оно непременно настигнет тебя в момент, когда ты истово поверишь, что все осталось позади. Он подозревает ее, это было понятно. Вот только в чем? Если у него дар к ментальному воздействию, ведь может быть так, что он знает о том, как Суми напал на него, как и о том, что она пыталась влиять на него своими способностями. А это могло значить лишь одно – он все помнил! И что будет, если он заговорит? Если решит обвинить Суми? Она помнила слова Рика о том, что, если кто-то пострадает – ответит и Суми, и она. Ее, конечно, вряд ли убьют, а вот за тварью дело не встанет… Крайс был угрозой.

Вздрогнув от последней мысли, она решительно тряхнула головой.

– Нет, так нельзя, – шикнула она на саму себя.

Не хотелось более смотреть по сторонам, наслаждаться музыкой и чужим счастьем. Ее странный дар после слов Крайса словно схлопнулся, закрывая принцессу от окружающего мира и предоставляя полностью самой себе. Сейчас она не обращала на это внимания и почему-то могла смотреть лишь на свои ноги, что продолжали нести куда-то на край поля, где разворачивалось основное гулянье. И этот шаг во тьме, когда она через раз могла видеть носки собственных туфель, странным образом напоминал ей всю суть ее существования. Неведомо куда, не видя конечной цели своего пути, она идет так уже очень давно,