быть, ей стоило бы сейчас ревновать? Она ведь не отрицала очевидного. Новость о том, что другая ждет ребенка от того, кого она… кто так сильно ей… Она и сама не могла закончить эту мысль, но жгучее чувство обиды уже оплело сердце.

Раздумывая над собственными чувствами, она не сразу услышала приближающиеся тяжелые мужские шаги, а дальше все происходящее показалось ей и вовсе сценой из потусторонней реальности: зло поджав губы и посмотрев на Йолинь, Марсия, с силой ударив себя открытой ладонью по лицу, истерично вскрикнула:

– Не надо!

И пошатнувшись, полетела вниз.

Всего пять ступеней.

Но Йолинь казалось, что это падение длится и длится… Она молчаливо смотрела на женщину и не могла вымолвить ни звука. Сверху только-только послышались торопливые шаги, а восприятие уже обжег чужой, но такой знакомый гнев, а по залу разнеслось:

– Что ты сделала?!

«Как забавно, – думалось ей, – вместо ожидаемого смятения или желания все объяснить, накатила глубокая и непроницаемая апатия», – когда Рик бегом пронесся мимо нее, проверить самочувствие Марсии.

Еще несколько лет назад она бы сама поступила примерно так, как сделала эта женщина. Но, конечно, подобная расправа была бы не в ее стиле. Она бы никогда не повела себя так грубо и недальновидно, да и результат был бы стопроцентный. «Что это за нелепое падение с пяти ступенек? Да еще более всего напоминающее переваливание пьяной панды. Смех, да и только…»

Правда, смешным это находила, пожалуй, только она. Потому, как подбежав к распластавшейся на полу северянке, отчаянно стонущей и плачущей, Рик обжег принцессу гневным взглядом.

– Что тут произошло? – лишь предложение было построено как вопрос, но произнесено с явной обличающей интонацией.

– Разве непонятно? – тихо ответила она, не собираясь ни перед кем оправдываться. Зачем? Ведь он все решил. Решил и уверен в своем решении. Она чувствовала это. – Женщина упала.

– Она толкнула меня! – истерично взвыла Марсия. – Ударила и толкнула! Она хотела убить меня и дитя, что я ношу под сердцем!

– Это так? – неожиданно затаив дыхание, с какой-то отчаянной надеждой в голосе спросил он.

– Нет, – коротко ответила она, не оправдываясь и не пытаясь хоть как-то доказать свои слова.

Мужчина лишь сурово поджал губы, легко подхватил все еще стонущую женщину на руки и, поднявшись уже вместе с ней, скупо бросил Йолинь:

– Дождитесь меня в нашей комнате.

После чего решительно повернулся к Йолинь спиной и направился прочь.

Принцесса осталась одна. На широкой лестнице, погруженной в ночной полумрак, она смотрела им вслед и думала о том, что вообще она забыла на этой территории чужого счастья?! Если бы она почувствовала хотя бы малейшую угрозу ее счастью и нерожденному ребенку от любимой женщины, она бы нашла способ уничтожить ее любыми средствами. Удалить помеху. Она была помехой.

* * *

Широкие шаги эхом отражались от стен коридора. Женщина в руках мужчины уже не охала и не стонала, лишь временами жалобно поскуливала. Состояние ее организма не внушало ему опасений, почему тогда он решил унести ее именно на руках? Должно быть, тому была всего одна причина – у него лопнуло терпение.

Странное дело, но когда речь заходила о женщинах и его возможном гневе в их сторону, то он не позволял себе ни грубых слов, ни скандалов, ни тем более вспышек агрессии. Он просто вычеркивал такую женщину из своей жизни раз и навсегда.

– Рик, – в очередной раз всхлипнула женщина, уткнувшись носом в его грудь. – Я правда не понимаю, почему она так поступила?! Я так испугалась… Боги, я подумала, что наш ребенок может пострадать, – на грани срыва всхлипнула она.

– Зато мне все предельно ясно, – сквозь сжатые губы процедил он, уверенно двигаясь в направлении спальни, которую занимала Марсия на протяжении последних лет.

– Что ты с ней сделаешь? – сквозь слезы зло поинтересовалась она.

– То, что мне давно следовало сделать.

– Да? – при этом сдавленно усмехнувшись так, чтобы мужчина, на руках которого она находилась, ничего не смог заметить.

– Да, – решительно распахнув дверь в ее спальню, сказал он.

Он аккуратно положил ее на кровать и тут же отошел на шаг назад. Марсия смотрела на него так, словно все беды мира обрушились на нее в единый миг. Взгляд, полный слез и боли, должен был непременно найти отклик в мужском сердце.

– Сегодня же ты покинешь мой дом, – сухо произнес Рик.

И не было в его голосе ни гнева, ни раздражения. Простая констатация факта и непоколебимая решимость.

– Но как же?!. – воскликнула не ожидавшая таких слов женщина, немедленно вскакивая с кровати. – Ты не можешь так с нами поступить, – ее ладонь с вызовом коснулась живота. – Я попросила тебя о пристанище! Ты дал согласие! Ты обязан позаботиться о нас! Ты…

– Я принял решение, спора не будет, – он и правда не собирался спорить с ней, в его понимании она уже не была той, перед которой он должен был иметь обязательства. – Ты ждешь ребенка от другого мужчины. У тебя есть и дом, и деньги, на которые ты сможешь безбедно жить. То, что ты сделала сегодня…

– Но это не я! Она толкнула меня! Неужели ты думаешь, я стала бы так рисковать?..

– Нет, конечно. Я так не думаю. Ведь и риска не было, – покачал он головой. – Марсия, ты молодая женщина, но слишком молодая, чтобы понимать, как правильно обвести вокруг пальца мужчину, избранного энергией Сердца. На этом разговор окончен. Собирайся, я пришлю людей, которые помогут тебе.

Какое-то время она просто смотрела на него блестевшими от слез глазами, в которых были уже настоящие слезы. Но уже всего через какое-то мгновение она не могла себя сдержать и, словно утопающий, хваталась за любые средства, лишь бы удержаться, не отпустить!

– Я всем расскажу, как она поступила со мной! Север едва простил ей содеянное, а уж очередную попытку убийства беременной женщины не простит никогда!

Рик посмотрел на нее, не скрывая досады во взгляде.

– Лучше бы тебе этого не делать. Твое вранье я сделаю достоянием всего Грозового Перевала, ты должна запомнить это.

– Я покончу с собой! – в отчаянье выкрикнула она, когда он, более не обращая внимания на ее слезы, направился к двери.

Рик остановился на миг, даже не обернувшись, и сказал то, чего женщина никак не ожидала услышать:

– Твои решения – не моя ответственность.

* * *

Комната, погруженная в ночной полумрак, развеиваемый лишь несмелым пламенем одинокой свечи. Ее отражение на темной глади стекла.

Лицо, похожее на изящный оттиск, принадлежащий руке мастера. Она похожа на девушку из сна: хрупкая,