глаза: человек в оранжевом жилете, которому придется убирать за ней, печально качает головой; потом поезд отходит от станции и въезжает в темный туннель, и в стекле больше не видно ничего, кроме отражения ее собственного испуганного лица.

Через двадцать минут Анна влетает в вестибюль офисного здания, ее лицо частично спрятано под густой маской нанесенного второпях макияжа. Все три лифта находятся на верхних этажах, и в спешке девушка кидается к лестнице. Она хочет поскорее добраться до своего стола и заняться делом, однако на площадке третьего этажа сталкивается с маленькой, но бесконечно значительной фигурой: Пола в длинном зимнем пальто ожидает лифта.

— Привет! — восклицает Пола, сияя так, словно встреча с Анной поднимает ей настроение на весь день или даже на неделю. — Как дела?

Анна отвечает, что все замечательно, лучше не бывает; в это время со звонком прибывает лифт.

— В самом деле? — говорит Пола, не обращая внимания на лифт. — Ты выглядишь немного…

— Ну… — Анна закатывает глаза и заговорщицки шепчет уголком рта, пытаясь выглядеть развязной личностью, какой, по ее мнению, хочет видеть ее Пола: — Собственно, у меня похмелье. Сегодня, видишь ли, мой день рождения.

Пола радостно раскрывает рот, словно в молчаливом крике. Она обнимает Анну и крутит ее на месте, писклявым, лишенным эмоций голосом исполняя «С днем рожденья тебя».

— Это надо отметить, — заявляет она.

— Сначала мне надо закончить статью.

Пола интересуется, что за статья, и Анна удивлена, что ей приходится напоминать начальнице: сегодня выходит статья о Сахине.

— А, конечно! В таком случае вечером мы обязательно выпьем.

— К сожалению, у меня уже есть планы на вечер.

— Мы быстро, — нажимая на кнопку вызова лифта, говорит Пола таким тоном, словно это дело решенное.

Анна отвечает:

— Посмотрим!

Пола с довольным хихиканьем хлопает ее по заду и отпускает.

Пересекая проход, Анна с радостью видит, что Стюарта за столом нет, а значит, у нее есть время подготовиться к встрече с ним. В действительности офис полупустой — по пятницам большинство сотрудников, включая Ингрид, пользуются правом работать дома. Не снимая пальто, Анна включает компьютер и соединяет телефон с зарядным устройством, которое хранит здесь; оба экрана мгновенно зажигаются, распознавая живительное электричество, и снова гаснут на время, совершая тайные приготовления, необходимые для запуска программ. Анна усаживается, кладет руки на клавиатуру и ждет, выравнивая дыхание и глядя на часы внизу большого табло: 12:06. Ничего страшного не случилось. Стюарт хотел, чтобы статья ушла в «Брайтлинг» в десять; если быстро внести коррективы, ее можно отправить к часу, и тогда материал еще успеют выпустить сегодня. На мониторе компьютера появляется картинка загрузки — червеобразная линия, вращающаяся по часовой стрелке в визуальном призыве о терпении, — а телефон на столе начинает вибрировать, и вибрация пробегает у Анны по позвоночнику. Жужжание продолжается целую минуту — оповещения о непрочитанных сообщениях и пропущенных звонках сыплются одно за другим. Наконец телефон умолкает, и Анна спокойно берет его в руки. Пришло много эсэмэсок, уведомлений и сообщений по голосовой почте, но Анна сразу находит и открывает приложение «Кисмет». Ни пропущенных звонков, ни сообщений. Ничего.

Нет, здесь что-то не так. Анна выходит из программы и снова открывает ее, предполагая, что ей надо обновиться, или перезагрузиться, или что там еще. По-прежнему ничего. Последнее сообщение пришло от Джеффа-81 днем в среду, когда он предложил встретиться на станции «Лондонский мост» в шесть вечера. Анна продолжает таращиться на список сообщений — вернее, на их отсутствие, пока не замечает краем глаза какое-то движение. Даже не поворачиваясь, она знает, что это Стюарт. И разумеется, он идет по проходу с какими-то бумагами в руках, сверля ее глазами.

— Я звоню тебе все утро, — без предисловий выпаливает он. — В чем дело, черт побери? — Стюарт пытается говорить тише, но заметно, что он взбешен.

— Извини, Стюарт. Мне очень жаль. На меня сейчас столько всего навалилось, а вчера вечером…

— Стоп-стоп-стоп, — быстро обрывает ее босс. Он садится на стул Ингрид, подъезжает на нем к Анне и оказывается на расстоянии досягаемости нездорового запаха — Анна излучает бесспорное свидетельство похмелья. — Мне плевать, что там на тебя навалилось. Мы договаривались, что ты придешь пораньше. А теперь у нас проблемы. Большие проблемы, — он бросает скрепленную степлером стопку бумаг на стол, и Анна узнает знакомое вводное предложение своей статьи. — Это что за хрень?

— Конечно, нужно еще поработать над текстом, — лепечет Анна, снова ощущая подступающую тошноту. — Исправить опечатки, подчистить грамматику, но я все сделаю, дай мне только…

— При чем здесь опечатки? — возмущается Стюарт. — Я говорю о содержании статьи. Все эти перескоки с прошлого на нынешнее, бесконечное описание офиса. И вся эта муть о том, как Сахина была мила и как она обрушилась на корпорации. Все это идет вразрез с корпоративными ценностями. Ты вообще соображала, что делаешь? — он пытается понизить голос, но не может сдержать ярости; Анна чувствует, что другие сотрудники наблюдают за ними, любопытствуя, в чем дело.

— Я старалась внести что-то новое, — потупив взгляд, кротко произносит она. — Хотела столкнуть общественное мнение о ней как о страшной женщине и ее настоящую личность. Она на самом деле довольно мила…

— То есть ты занималась экспериментами. Прекрасно. Молодец, — Стюарт вздыхает и качает головой. — Мы не можем послать это в «Брайтлинг». Позвоним Поле и попросим отложить публикацию.

— Не надо, — говорит Анна. — У меня есть еще материал. Я все исправлю.

Он поднимает глаза к потолку, словно прося у высших сил терпения. Затем смотрит на часы.

— Покажи мне расшифровку беседы, — требует он.

— Расшифровку?

— Да, расшифровку! Открывай. Дай я посмотрю.

Анна колеблется, ее усталый и напряженный мозг пытается разгадать его намерения — зачем ему полная нередактированная запись интервью. Она соглашается, что напортачила, что нужно все исправить, пусть он только даст ей двадцать минут. Стюарт пучит глаза, словно не верит, что она еще пытается торговаться.

— Нет, Анна, — улыбается босс. Он