старается придержать язык и, просто чтобы поддержать легкий треп, спрашивает, считает ли Пола, что в других городах больше одиноких людей, — и немедленно сожалеет о том, что вопрос не смелый и не остроумный. Зажатая между двумя начальниками, она испытывает еще большую застенчивость, чем обычно. Пола произносит речь о том, что в Гонконге или Бангкоке «Кисмет» не получил особого признания — там можно пойти куда-нибудь отдохнуть и встретить свою половинку традиционным старомодным способом.

— Пола сердится, — замечает Майк, прикасаясь к предплечью Анны, — потому что она еще не нашла подходящую девушку.

— Неправда. Я нахожу подходящую девушку почти каждую неделю.

Анна смеется, а Майк закатывает глаза.

— Но никак не угомонишься.

— Неправда, я обретаю покой каждый вечер! А утром просыпаюсь — и снова в бой. Кстати, я бы побилась вон за тот столик, — она указывает в уголок переполненного паба, где четверо мужчин в костюмах надевают пальто.

— Мы все туда не поместимся, — трясет головой Майк. — Нас ведь в два раза больше.

— Брось ты эти подсчеты, не будь бухгалтером. Мы уютно устроимся. Если есть место в сердце, найдется и для задницы.

Вся группа следует за Полой к столику, Майк обиженно замечает, что он не бухгалтер. Все девять человек и в самом деле умещаются за столиком на четверых. Анна оказывается так плотно стиснутой между Джуди и Беатрис, что с трудом подносит кружку пива к губам. Однако чувствовать себя в таком тесном контакте с коллегами приятно. В самом начале седьмого ей приносят вторую пинту, которая идет легче, чем первая. Тот, кто оплачивал этот круг выпивки, присовокупил несколько пакетов чипсов и орешков, и Анна с хрустом грызет одну пригоршню закуски за другой; ее организм радостно приветствует соль, сахар и жиры — первую за день еду.

— Вопрос на засыпку, — говорит Бен. — Известно, что можно быть голодным как волк, злым как собака, а что насчет кошки?

Все дружно издают стон: Бен в своем репертуаре.

— Про кошку не знаю, но можно набить рот, как хомяк, — отвечает Пола.

— Или хитрить, как лиса! — вставляет Анна.

— И ползать, как черепаха!

— Ребята, хватит дразнить гусей.

— Серьезно, может, вернемся к нашим баранам?

Теперь все смеются и принимают участие в потехе, и Анна чувствует, как погружается в блаженное состояние, словно плывет куда-то. Она теряет чувство собственного «я», которое будто растворяется в насыщенной алкоголем глубине ее подсознания, и словно со стороны с удовольствием наблюдает, как коллеги пихают друг друга и обмениваются колкостями. «Вот оно, благополучие, — осознает она, — пить пиво с этими приветливыми неугомонными людьми, которые явно наслаждаются обществом друг друга, хотя знакомы только поверхностно; а может быть, именно по этой причине они и ладят так хорошо». Девушка все больше уходит в себя, чувствуя, что глаза ее стекленеют, но внезапно становится предметом разговора: Пола снова обзывает Майка бухгалтером до мозга костей, а тот призывает ее прекратить выделываться из-за того, что она запала на Анну.

— Ничего подобного, — отнекивается Пола. — Анна — самая гетеросексуальная девушка в Лондоне.

— Почему это?

— Без обид, дорогая. Но тебя так же трудно сбить с пути истинного, как подбить английский бомбардировщик.

Все коротко смеются, и внимание переключается на Беатрис, которая говорит, что Майкл главный дамский угодник в офисе. Анна ошеломлена. Самая гетеросексуальная девушка в Лондоне? Она отхлебывает лагер и решает выступить в свою защиту.

— Я вообще-то спала с девушками, — говорит она громче, чем намеревалась.

Все замолкают и смотрят на нее.

— В самом деле? — спрашивает Беатрис.

— Ну, с одной, — Анна уже жалеет, что сказала это. — Только с одной.

Она делает глоток пива и опускает взгляд на колени. Минутная пауза. Никто не знает, как следует реагировать на подобную реплику, но возвращаться к предыдущей теме после признания Анны никому не хочется.

— Интересно, — прочищая горло, произносит Пола. — И когда это было?

— Я лучше помолчу.

— Да брось. Теперь тебе придется рассказать.

— Мне бы не хотелось, правда. Я выставила себя дурой. Мне стоило придержать свой болтливый язык…

Но слова Анны только разжигают любопытство коллег, и Бен заявляет: это занятно, ты должна рассказать все подробно. Анна говорит, что как-то познакомилась с девушкой, подругой подруги, и однажды после вечеринки они провели вместе ночь. Беатрис осведомляется, где это было, и Анна отвечает: в Сан-Франциско. Майк желает знать, почему она оказалась в Сан-Франциско, и Анна удовлетворяет его интерес: она жила там полгода, когда ей было двадцать пять лет. Пола спрашивает, зачем она вообще отправилась туда, на что Анна вздыхает и смиренно решает изложить всю ту историю с самого начала.

— Ладно. Вы уже знаете, что я была в Америке. Так вот, я ездила туда просто так на полгода…

Но коллеги всё же требуют подробной предыстории, и Анна быстро объясняет, что в двадцать с небольшим жила в Хакни со своей лучшей подругой Зарой и встречалась с парнем по имени Эд, но внезапно решила кардинально изменить свою жизнь.

— Кардинально?

— Ну да. Поэтому я порвала с Эдом и купила билет в Сан-Франциско.

— Ты собиралась там чем-то заняться?

— Нет, я ничего конкретного не планировала. У меня не было в Штатах ни друзей, ни работы, ни знакомств. Единственной, кого я там знала, была Рут, сестра отца, у нее в Сан-Франциско есть квартира, и она позволила мне пожить в ней.

— Как удобно.

— Да. Но произошла путаница. Когда я приехала, оказалось, что квартиру уже заняла одна женщина. Тетя Рут думала, что я приеду на месяц позже. Но все сложилось удачно. Я поселилась в хостеле, стала искать жилье через Интернет и на следующий день нашла комнату в Окленде, в доме, где жила группа студентов, изучающих искусство. Теперь я рассказываю слишком подробно, да?

— Наоборот, недостаточно подробно, — вставляет Бен.

— Ясно. Итак,