— Просто я веду себя ответственно. Думала, ты обрадуешься.

— Я рада. Просто хочу знать, что ты счастлива.

— Счастлива, — с усмешкой повторяет Анна. Она произносит речь о том, что понятие счастья переоценивают — в лучшем случае это мимолетное эмоциональное состояние — и что гораздо важнее быть довольным жизнью. — Я не права?

Мать меняет тему и интересуется, звонила ли Анна брату, и та отвечает, что проделывала это ровно столько раз, сколько он звонил ей. Снова воцаряется молчание. Анна представляет, как мать сидит в гостиной в Бедфордшире: у телевизора выключен звук, программа закругляется к девяти часам вечера. Наконец мать говорит, что любит ее и они увидятся на выходных, однако ей следует позвонить Джошу, если будет такая возможность. Напоследок она заверяет дочь, что завтра у той будет прекрасный, незабываемый день, и Анна начинает подозревать, что мать с Питом договорились насчет кольца. Неужели ее близкие спелись и что-то замышляют у нее за спиной?

Когда она расплачивается и выходит из ресторана, на улице темно, но не слишком холодно, и Анна решает еще пройтись пешком. Она идет по Шафтсбери-авеню, сворачивает на Дин-стрит; на улочках Сохо уже зажглись яркие огни, такси и рикши делят проезжую часть с группами пьяниц и туристов, прогуливающихся нетвердой походкой. Анна проходит мимо коктейль-бара, который выглядит странно знакомым, хотя она никогда там не была, и любопытство тянет ее внутрь. За стойкой бара стоит рыжеволосый татуированный парень с бородой, и, когда он приветствует ее с американским акцентом, она вспоминает, что это один из друзей Ингрид, которого она видела на десятках фотографий, сделанных в этом заведении, а еще в пабах, на вечеринках, на фестивалях и на прочих мероприятиях. Анна ничем не выдает своего изумления, садится на барный стул и заказывает «Виски-сауэр». Когда приносят коктейль, она провозглашает безмолвный тост за маму, которая искренне желает ей счастья и всегда очень добра. Следующий тост Анна посвящает брату Джошу, живущему в Австралии, и решает позвонить ему, хотя это у нее день рождения, притом юбилей. Интересно, он хотя бы в курсе? Она прощает брату его холодность и эгоистичность и заказывает второй коктейль, который выпивает за Пита и Зару, всегда готовых помочь. Почему это они вечно приходят ей на ум вместе? Стоит вспомнить об одном из них, тут же всплывает в памяти второй; и так повелось с самой первой встречи с Питом в пабе, когда они оба стеснялись и не знали, что сказать, и вместо них говорила Зара. С тех пор эти двое связаны в ее сознании, но это хорошо; она любит их обоих, и глупо было позволять ревности омрачать их отношения. Затем она пьет за всех, кто был рядом с ней на протяжении последних десяти лет, включая коллег — на самом деле они отличные ребята, — и за владельца чемодана, кем бы он ни был и где бы ни находился. Пусть даже она никогда не найдет его. Она гордится аккаунтом в «Твиттере», несмотря на то что у нее только триста подписчиков; это круто и занимательно, и, кто знает, может быть, небольшая энергичная группа заинтересовавшихся сумеет каким-то образом найти хозяина потерянных вещей. Последним глотком Анна отдает должное всем другим смелым проектам, которые когда-либо увлекали ее и хотя бы на время давали надежду, что она станет предпринимателем-фрилансером: идея уничтожить велосипедную дорожку, поскольку она все равно бесполезна, и сделать вместо нее подземный туннель для велосипедистов; служба проката, где будут сдавать в аренду на выходные овцу, чтобы она «стригла» траву на лужайке и одновременно развлекала детей; «тузик» — гамак на два человека; полые палочки для еды, которые можно использовать также как соломинку, чтобы пить бульон рамен; приложение, заменяющее визитные карточки одной кнопкой, с помощью которой люди будут обмениваться контактными данными; машина для караоке, обучающая иностранным языкам путем перевода ваших любимых песен. И два изобретения, которые расширили ее представление о пределах возможного: приспособление, обнаруживающее источник дурного запаха, и устройство, перечисляющее содержимое вашего холодильника, когда вы в нерешительности слоняетесь по супермаркету. И конечно, парк аттракционов, созданный из предметов человеческого потребления, — замысел, возникший только на прошлой неделе. С тех пор как ее озарило этой идеей, Анна не думала о ней, и она уже начала забываться. Даже через неделю это кажется смехотворной затеей — кто станет платить за прогулку между зловонными горами говядины, масла и сыра? Но самый последний глоток Анна посвящает именно этой выдумке и, осушая бокал, чтит память всех остальных замыслов, которые забыла за многие годы, просто потому что они были проходными.

Из бара Анна выходит в приподнятом настроении. Она забредает в Чайна-таун и, повинуясь ностальгическому капризу, покупает пачку Embassy No. 1, 10 штук, и коробок спичек. Она встает на крыльце закрытого магазина и с удовольствием воскрешает забытые ощущения: снимает целлофановую обертку и отрывает золотую фольгу; обнажается ряд оранжевых зубов — и на миг ей кажется, будто она подростком стоит на автобусной остановке на Маркет-сквер. Сам по себе процесс курения не особенно приятен — дым резко ударяет в горло, словно в нос сунули соломинку, но вдруг Анна слышит приближающийся стук барабанов и свистки, и появляется толпа людей в цветных масках и с бумажными фонариками. Шествие прокатывается по улице, проходит мимо девушки — танцоры в масках несут над головой на шестах длинного дракона, который, кажется, тоже танцует. Как прекрасен мир, думает Анна.

Куда идти дальше? Может, отправиться на Сохо-сквер и совершить там торжественный обряд отключения от «Кисмет» навсегда? Но площадь, наверно, уже закрыта. Вместо этого Анна движется на юг по Уордор-стрит и, лишь дойдя до пестрой площади Пикадилли, понимает, куда ей следует держать путь. Она идет вдоль Риджент-стрит, затем по Грейт-Портленд-стрит и останавливается у поворота на Литл-Титчфилд-стрит. Это узкая темная улица с единственным заведением — баром с простым названием «Место встречи». Анна, не бывавшая здесь несколько лет, подходя, с удивлением замечает, что бар по-прежнему популярен. Группа курильщиков толпится за ограждением из бархатного каната, а мигающие лампы и ритмичная музыка пульсируют за запотевшими окнами. Анна располагается через улицу прямо напротив входа и вспоминает, как стояла на том же самом месте четыре года назад и смотрела, как к ней приближается долговязая фигура Эда, ее бывшего. Они крепко обнялись — прошло полгода с