Ночь прекрасна. На небе ни облачка. Звезды, словно искры от огня Божьего, вспыхивают и затухают. Воздух наполнен вечерними ароматами – пышущие здоровьем звери, дым от гаснущего очага, выкуренный табак в еще теплых трубках, дурманящие сосновые иголки. Так тихо, что слышны даже самые тихие звуки. Я слышу не только уханье совы, но и шелест перьев у нее на крыльях, когда она взлетает с высокой ветви. Я иду к жеребятам. Лошадки, как обычно, не против моего присутствия. Они считают меня другом. Меня утешает, когда лошади настолько спокойны. То, что они принимают меня, заставляет чувствовать себя более свободной.

Я вижу спящего рядом с деревом Кая. Он положил под голову седло, а сверху накинул грубое шерстяное одеяло. Шляпа, еще недавно надетая на его голову, теперь свалилась на землю. Кай выглядит таким… хрупким, спокойным, и черты его лица кажутся удивительно юными, пока он спит. Почувствовав желание подойти поближе и лечь рядом, прильнув к его спине и позволив приглушенным звукам ночи себя убаюкать, я приближаюсь к спящему супругу.

Внезапно становится так холодно, что я вздрагиваю. Я поворачиваюсь и вижу позади себя Ангела. Конь не ест траву и не спит, а просто смотрит на меня, и я знаю, что он видит меня так, как другие лошади не могут. В конце концов, это ведь любимый рысак Изольды. Меня не удивляет, что в нем есть нечто, напоминающее о его хозяйке, даже какая-то часть ее самой. Рядом с лошадью неожиданно появляется тень, и тень эта – не игра яркого света луны. Сдвинувшись с места, тень обретает форму, и, наконец, появляется… Изольда!

– Не пугайся так, Моргана, – произносит она низким, утробным шепотом, словно змея, пытающаяся загипнотизировать добычу. – Неужели ты думала, что я позволю вам с Каем уйти так далеко? Я предупреждала тебя – к концу перегона муж будет жаждать твоей смерти. Тебе больше не будут рады ни в Трегароне, ни в Финнон-Лас.

Я пытаюсь изгнать ее голос из головы. Не дать этой мерзкой женщине забраться в свои мысли. Признаюсь, я удивлена, насколько огромное расстояние она способна преодолеть, выйдя из тела. Неужели она собирается преследовать нас с Каем до конца перегона?

– Моргана, твои силы не превосходят мои. Ты слаба, знай это.

Сказав это, Изольда улыбается, и улыбка ее столь жутка, что мне становится страшно. Отстранившись от лошади, ведьма подходит ближе к Каю. Опасаясь за него, я спешу перегородить ей путь. Изольда невесело смеется.

– Как трогательно – ты готова подвергнуть себя опасности, чтобы защитить муженька. Трогательно и глупо. Неужели ты думаешь, что сможешь остановить меня, если я решу направить против него свои чары? Хоть ты и ведьма, твое умение управлять даром оставляет желать лучшего. У тебя нет реальных знаний. Еще бы – ты ведь всю жизнь потратила, отрицая свою истинную сущность.

Я кладу руки на бедра, твердо стоя на ногах. Пусть бахвалится и хвастается, сколько ее душе угодно. Меня этими угрозами не напугать. Может быть, Изольда и права – я против нее бессильна. Но это не значит, что я не буду сопротивляться.

– Какую лихорадочную работу совершает твой незрелый ум, Моргана. Не утруждай себя, не пытайся понять то, что понять не дано. Ты жила слишком простой жизнью. Ты видишь все таким, каким не надо. Да что ты вообще знаешь обо мне и таких, как я?

Изольда проходит мимо, и я понимаю, что никак не смогу ее остановить. Она наклоняется над Каем, глядя на него сверху вниз. Мне хочется оттолкнуть ее, вцепиться в нее зубами, взять палку и что есть силы поколотить. Но передо мной лишь ее фантом. Разве я могу ее остановить? Я с болью в сердце смотрю, как Изольда, наклонившись над Каем, целует его в лоб. Он бормочет во сне, но не просыпается.

Изольда изучает меня, наклонив голову и вопросительно вскинув брови.

– Мне почти жаль тебя, – говорит она. – Я полагаю, ты не виновата, в каком положении оказалась. Тем не менее у тебя все еще есть выбор – бросить все или остаться. Мое терпение не бесконечно, девочка. Если ты не отступишься, я найду способ избавиться от тебя.

Внезапно что-то происходит, и ведьма исчезает. Слова все еще отдаются в воздухе, а призрак Изольды испаряется. Ангел уходит на пастбище. Где-то вдалеке кричит лиса. Доносится раскатистый храп кузнеца Дая. Изольда ушла, словно ее здесь и не было, вот только страх, который я теперь ощущаю в душе, не девается никуда.

Кай открывает глаза и видит восхитительный рассвет, словно нарисованный в небе над далекими башнями в Брэконе. Небо ярко-оранжевое и покрыто алыми потеками. Поют жаворонки. Нежные трели болотных гаечек и соловьев перемежаются с хриплым карканьем ворон. С мгновение Кай не двигается с места, медленно приходя в себя от роскошного вида неба и птичьего пения. Что ему снилось, он не помнит, осталось лишь ощущение, будто этой ночью его что-то побеспокоило. Были ли то неприятные воспоминания, он не уверен. Каю кажется, что у него вот-вот начнется приступ паники, но, как ни странно, этого не происходит. Он понимает, что сильно изменился – теперь его волнуют совсем другие вещи. Кай еще помнит те моменты, когда, проснувшись, хотел снова ощутить тепло рук Кэтрин, обнять ее. Горе и одиночество постепенно превратились в тупую боль от потери, ощущение пустоты, стремление обрести кого-то, с кем он вновь почувствует себя человеком. Теперь эти размытые ощущения приняли вполне человеческий облик. Кай жаждет Моргану, ему хочется обнять ее и поцеловать. Он каждый день просыпается с ее именем на губах, полный плотского желания.

Он садится, задрав затекшие руки, чтобы размять их. Спать на твердой земле не очень удобно, и Кай уже мысленно подготовил себя, что в следующие несколько недель будет все хуже и хуже. Встав с земли, он отряхивает одежду и надевает шляпу. Сегодня водные процедуры – непозволительная роскошь. Он думает о Моргане: сейчас в своей прохладной, тихой комнате она стоит перед умывальником и льет воду на свое стройное тело. И ему становится стыдно от таких пошлых мыслей. Но ведь она его жена, в конце концов. Словно явившаяся на его зов, перед ним возникает Моргана, хотя Кай не слышал, как она пришла. Брэйкен просыпается и приветствует ее, виляя хвостом.

– А! Доброе утро, Моргана. Хорошо спалось?

По жесту жены Кай понимает, что нет.

– Ну, кровать не самая удобная… Наверное, ты бы с куда большим удовольствием предпочла спать тут, под колыбельную лис и сов.

Кай произносит это как шутку, но, заметив выражение лица жены, понимает: конечно же, она и правда предпочла бы спать на улице. Да и разве она когда-нибудь предпочла бы тесную комнату звездному небу? Он качает головой, молча проклиная себя за то, что упустил возможность разделить с ней эту ночь.

Чтобы собрать стадо и погонщиков, требуется гораздо больше времени, чем Кай рассчитывал. Его раздражает, как медленно и неорганизованно все происходит. Даже Брэйкен в плохом настроении и устраивает потасовку с одной из овчарок Уотсона, и та прокусывает ему ухо.

Кай знает – нельзя позволить подобному беспорядку повторяться каждое утро. Значит, завтра придется встать раньше, решает он. А потом вспоминает, что собирался устроить день отдыха завтра. Слишком рано делать такую длительную остановку, и он знает, что погонщики будут удивлены. Но Кай рассуждает логически: животные не привыкли преодолевать столь большие расстояния за столь короткое время, так пусть у них будет день, чтобы отдохнуть. Лучше поддерживать их в надлежащем состоянии, давая передышки, чем сразу загнать бедных тварей. Кай знает: не все согласятся с его рассуждениями, но решение дать животным отдохнуть кажется ему единственно верным. Они прибудут в Крикхауэлл и переночуют там: Моргана сможет навестить свою мать и провести с ней время. Кай обещал ей, и он сдержит слово. Он понимает, как много это для нее значит.