Я пару раз хлопнула ресницами, ожидая продолжения.

— Дело в количестве.

— В количестве?

Смуглый цвет кожи Мониша не позволил мне разглядеть, покраснелон или нет, но взгляд его был прикован к бумагам.

— По-видимому, каждая женщина участвовала в несколькихполовых актах вечером и утром накануне смерти. На основании данныхпатологоанатома можно заключить, что в каждом случае их было по меньшей мере двенадцать.

— Двенадцать раз? — завопила я, буквально выпучив глаза. —Ты шутишь, так ведь? Двенадцать раз? Это невозможно! То есть, я хочу сказать,два раза — это хорошо, после трех раз все болит, но двенадцать — определенноневозможно! Даже если бы они этого хотели, где найдешь такого человека, которыйможет... ну, ты понимаешь... двенадцать раз? Погоди — ты сказал, данные; онизанимались сексом с мужчинами?

Монишу явно было очень не по себе.

— С мужчинами. Даже если допустить некоторую погрешность,самая близкая к истине оценка — двенадцать раз.

— Дьявол, ну и дела! — воскликнула я, скрестив ноги имысленно сочувствуя погибшим женщинам.— Иными словами, это означает, что их,так сказать, залюбили до смерти?

— Очевидно, стресс после такой интенсивной физическойнагрузки привел их к смерти.

Я отвлеклась от размышлений о том, какой мужчина способен ксемяизвержению двенадцать раз за ночь, и перешла к тому, что занимало моимысли:

— Вы не упоминаете о чем-то важном. Оба кивнули.

— Ты хорошо соображаешь; я так и подумал, прочитав доклад изПарижа, — заметил Мониш. — Один из наблюдателей собрал с тел вещественныедоказательства. Все совпадает.

Я покачала головой, но не потому, что хотела с нимпоспорить, а потому, что просто не могла поверить в подобное.

— Что за мужчина способен кончить двенадцать раз, доведяженщину до смерти, а сам исчезнуть как ни в чем не бывало и на следующую ночьповторить все с другой женщиной?

— Это явно не смертный мужчина, — ответил Мониш. Он взял уменя папку и начал собирать свои бумаги.

— Это ясно без слов. Я не понимаю одного: ты показал все этосвоему комитету, а они почему-то продолжают считать, что преступница — я.По-моему, мне явно недостает необходимого орудия убийства.

Услышав это легкомысленное замечание, он приподнял брови:

— Они не думают, что ты имела к смертям непосредственноеотношение, Эшлинг, но, по их мнению, убийца был либо вызван тобой, либопоявился благодаря тебе, но без твоего ведома.

Я хотела было начать оправдываться, но в мозгу у менямелькнуло воспоминание о той ночи, когда на меня напал отряд инкубов. Я их непризывала, но они появились. Я невольно подумала: интересно, какая у инкубовсперма, если они, конечно, оставляют после себя физические следы.

— Насчет этого ничего не могу вам сообщить, — сказала я. — Ачего конкретно вы от меня ждете? Вы уже проводите собственное расследование, ия не вижу, чем могу быть вам полезна.

— Ты обладаешь силой, которой лишены наблюдатели. Тыобладаешь способностью видеть вещи, скрытые от нас. Мы будем продолжатьрасследование, насколько это в наших силах, но наши возможности ограниченны.Поэтому комитет согласился не заключать тебя в тюрьму; по их мнению, если тыможешь вызвать существо, убившее Стража, то в случае невиновности ты всостоянии также найти это существо и того, кто управляет им. — Он смолк ибросил на меня жесткий взгляд. — Если ты собираешься связать свою жизнь l’au-dela,Эшлинг, я советую тебе воспользоваться всеми доступными средствами и найтиубийцу, как можно скорее. Члены комитета не отличаются долготерпением.

Они встали; Мониш пожелал мне успеха, дал номер сотовоготелефона, по которому с ним можно было связаться в любое время суток, и вышел.Паоло последовал за ним.

Дверь комнаты для совещаний беззвучно затворилась.

Я осталась сидеть в одиночестве, сжимая в пальцах свойамулет и размышляя о том, как, черт бы меня побрал, мне найти загадочнуюсекс-машину, если я не в состоянии выполнить такие простые вещи, как доставитьвладельцу старый кусок хрусталя или найти наставницу, не попав при этом в беду.

По крайней мере, Паоло не предсказал мне в ближайшем будущемникаких ужасов. По крайней мере, он не...

Дверь со щелчком приоткрылась, и я обернулась. В щельпросунулась голова Прорицателя.

— Вы подружитесь с голубем, когда вам будет угрожатьопасность разбиться насмерть.

— Я должна сообщить тебе кое-что важное, — обратилась я кДрейку, пронесшись мимо Пала, который придержал для меня дверь. Я забыла ключот номера, который он оставил мне утром.

Дрейк, облаченный в невероятно соблазнительную длиннуюзеленую тунику с вышивкой, отливавшей золотом всякий раз, когда он двигался,приподнял блестящую черную бровь и молча взглянул на часы.

— Сейчас только семь, так что избавь меня от этого выражениялица мужчины, ждущего вечно опаздывающую женщину.

— Я сказал тебе, что мы выходим в семь. — Дрейк, слегкаподжав губы, оглядел меня с головы до ног.

— Да, я сейчас переоденусь, но сначала у меня к тебе естьважный разговор.

— Ты хочешь сказать, что зеленые драконы — это не важно? —воинственным тоном спросил Иштван и подошел к Дрейку. Они с Палом тоже былиодеты в длинные ярко-зеленые туники и такие же брюки, только без тончайшейзолотой вышивки.

— Нет, я не это хотела сказать. Я просто хотела... нухорошо! Я сейчас пойду переоденусь и расскажу тебе все в машине.

Я захватила с собой вечернее платье для заключительногобанкета; в приглашении сообщалось, что явиться нужно в строгом вечернемкостюме. Это было простое облегающее черное платье до пола из немнущегосяматериала, ничего особенного. Но я нашла на кровати совсем другое платье, арядом босоножки на шпильках, при виде которых я поняла, что на каждой ноге уменя будет по три волдыря.

Сначала мне показалось, что платье черное, но, рассмотревего поближе, я поняла, что оно темно-зеленое. При виде него у меня буквальнослюнки потекли. Простой, элегантный лиф, расшитый замысловатым орнаментом избисера, длинная, развевающаяся шифоновая юбка. Юбку тоже украшали змееподобныеузоры из бусинок; она сверкала и переливалась в моих руках тысячами зеленыхогоньков.

Нужно отдать должное Дрейку — одежду он выбирать умеет.

Когда я появилась на пороге спальни, он даже не сделал мнезамечания насчет того, что я опоздала на двадцать четыре минуты. Он медленноподнялся с кресла, склонил голову набок и оглядел меня.

Прикоснувшись длинным пальцем к губам, он изобразил ввоздухе круг.

— Ага. — Повинуясь этому жесту, я постаралась как можноизящнее описать круг, как это делают модели. Дрейк кивнул.