– Хорошо, давай зайдем с другого конца. Найдем исполнителей. Одних их в качестве компенсации будет достаточно. Подумай, Петр Николаевич, такой вариант может сработать. Убийц трое, действовали они по заданному плану. Не по своей задумке, а по чужому плану. Что это означает? А означает это то, что в качестве киллеров использовали непрофессионалов. Ни один профессионал не пошел бы на дело под чужой сценарий. Давай найдем их, докажем, что убийство Орехова совершено не бандой «Беспалых», а третьими лицами. Пусть их осудят.

– Ты всерьез думаешь, что те, кто стоит за исполнителями, не позаботились о том, чтобы обезопасить себя от подобного развития сценария? – саркастически улыбнулся Орлов. – Лева, их давно нет в стране. Они уже либо в Китае, либо в Прибалтике, если чины деньги пожалели. В любом случае, они в той стране, откуда нет экстрадиции. Уж в этом ты мне поверь.

– Не факт. Мы же еще не пытались их искать. – Лев и сам понимал, что цепляется за соломинку, но продолжал настаивать: – Давай хотя бы попытаемся. Теперь нам известно больше, чем в начале расследования. И зацепок у нас больше, и возможностей.

– Нет у нас никаких возможностей, Лева. Как только ты начнешь копать вокруг дела Орехова, тебя тут же отстранят. Я тебя отстраню, потому что выбора у меня не будет. Думаешь, они позволят тебе вытащить на свет их грязное белье? Если ты действительно так думаешь, то ты осел, Лева, а не лучший опер на Петровке. Мало иметь навыки в розыскной деятельности, нужно еще уметь вовремя остановиться и признать поражение. Вот почему я – генерал, а ты – всего лишь полковник.

Последняя фраза прозвучала как удар хлыста. Гуров вскинул голову, с минуту смотрел в лицо друга, потом отвел глаза и произнес:

– Ладно, поступай, как считаешь нужным. Я свою часть работы выполнил добросовестно. Дальше тебе решать.

– Хватит на него давить, Лева! – оборвал напарника Крячко. – Хорошо тебе рассуждать. Ты с редактором в теплом кабинете покалякал, в театрик к безобидному актеру смотался, через компьютерную программу набор слов прогнал и героем себя почувствовал. А что ты такого грандиозного совершил? Против каких акул тебе пришлось выстоять? С какими авторитетами потягаться? Молчишь? И правильно делаешь.

– Остынь, Стас, не стоит оно того. Не хватало еще, чтобы мы из-за поганцев всяких разругались. – Орлов устало потер лицо, ему уже было стыдно за свои слова. – Ладно, попытаем удачу. Готовь, Лева, материалы, понесу наверх. Отдам, а там – будь что будет.

Радости Гуров не испытал, лишь облегчение. Не говоря больше ни слова, он поднялся и покинул кабинет. Следом за ним поплелся Стас Крячко. В дверях он задержался, пристально взглянул на генерала:

– Петя, не стоит этого делать, – и вышел из кабинета.

Стрелки часов показывали три часа пополудни. Гуров и Крячко сидели в своем кабинете и усиленно делали вид, что работают. Лев сидел перед монитором, вяло щелкая кнопкой мыши, Стас высыпал содержимое ящиков на стол и перебирал бумаги. Что-то выбрасывал в корзину, что-то складывал в пустые папки, кое-что перекладывал в шкаф. На самом деле и тот и другой занимались одним и тем же: ждали. Генерал Орлов уехал на доклад три часа назад и до сих пор не вернулся. Вестей от него тоже не поступало.

«Хоть бы звякнул, сказал словечко, – думал Крячко. – Вот ведь люди, можно же о других подумать. Ладно, Гурову не звонит, злится на него. Так он это заслужил, нечего было подстрекательством заниматься. Меня-то за что наказывать?» Время от времени он бросал на друга осуждающий взгляд, но как только чувствовал, что тот готов повернуться, отворачивался. Подливать масла в огонь в такой напряженный момент было совсем некстати.

Гуров думал примерно о том же, о чем и Крячко. С той только разницей, что Стас ругал напарника, а ему приходилось корить самого себя. «И зачем только я с ним спорил. Ведь ясно же, ничего путного из этой поездки не выйдет. Идиот, старый дурак, идеалист проклятый! – костерил себя Лев. – И когда ты только поумнеешь! Представляю, что скажет Маша, когда узнает, как я Орлова подставил». Маша генерала не просто уважала, она любила его, как родного, с супругой Орлова дружила и испытывала к той нежные чувства. Сможет ли Маша смотреть ей в глаза после того, как из-за Гурова генерала лишат погон, а то и под суд отдадут. За что? Они найдут за что.

– Всё, я набираю Орлова, – потеряв терпение, заявил Крячко.

– Убери телефон, – послышалось от дверей, и в кабинет вошел генерал. Походкой дряхлого старика он доковылял до стула, предназначенного посетителям, рухнул на него и сообщил: – Всё, дело сделано. Материалы отдал, общую картину обрисовал, остается только ждать.

– Как все прошло? – спросил Лев.

– Без эмоций, – подумав, ответил Орлов. – Выслушали, бумаги приняли и отпустили.

– Ты фамилии называл? – задал вопрос Крячко.

– Нет, конечно. Я ведь не Гуров, кое-что в дипломатии смыслю, – ответил Орлов.

Лев не понял, шутит он или говорит серьезно, но на всякий случай шутку поддержал.

– Нам и без дипломатии тепло, мы все больше с отребьем дела имеем, а им на дипломатию плевать, – слегка улыбаясь, проговорил он.

– Посмотрим, куда нас моя дипломатия заведет… – начал Орлов, но договорить не успел.

Дверь кабинета распахнулась, и вошли двое в штатском, серьезные до отвращения. Ни один мускул не дрогнет, ни один глаз не моргнет.

– Орлов Петр Николаевич кто? – ни к кому конкретно не обращаясь, задал вопрос один из вошедших.

– Петр Николаевич – это я, – спокойно ответил Орлов, у самого же сердце остановилось, потом подпрыгнуло и понеслось бешеным темпом. – Вы по какому вопросу?

Тот, что задал вопрос, достал из планшета конверт и протянул генералу. Орлов конверт вскрыл, пробежал глазами по строчкам и передал письмо Льву:

– Похоже, это тебе.

Гуров взял бумагу в руки. Взглянул и мысленно чертыхнулся. Верхний край занимал штамп Федеральной службы безопасности, со всеми регалиями и территориальной принадлежностью. Далее шел текст, предписывающий в трехчасовой срок сдать материалы, включая наработки, планы расследования, личные заметки и записи частных бесед по делу убийства Андрея Орехова, полномочным представителям службы. Лев едва сдержал саркастическую улыбку, вернул письмо генералу и полез в стол. Достав оттуда папку, сложил в нее два блокнотных листа, на которых делал записи. На одном листе он записал имя и фамилию псевдожурналиста, на втором – приметы чиновника. Без имени и фамилии.

Сотрудники службы безопасности к такому количеству материалов отнеслись скептически, но комментировать не стали. Их материалы полковника не интересовали. Визит служил предупреждением: