стоит бросаться такими словами, – остановил его Лев. – Давайте сейчас оба успокоимся и попытаемся разобраться, кто и зачем к вам приходил.

Минут пять Мурашов расстроенно качал головой, досадуя на свою оплошность, потом начал вспоминать подробности визита месячной давности. Приехал визитер в конце июня – начале июля, точную дату Мурашову, как он ни старался, вспомнить не удалось. Без предварительного звонка, это он помнил. Позвонил, уже когда в Люберцах был. Не на служебный, а на личный телефон следователя. Представился особым полномочным представителем префекта Московского административного округа, осуществляющим информационную поддержку и связь с общественностью. Место встречи назначил сам. После такого официального представления Мурашову и в голову не пришло отказаться.

Беседовали в Люберецком парке. Молодой человек – лет ему было едва ли больше, чем Мурашову, – держался уверенно. Представился как Уколов Вениамин, действующий журналист в издании «Независимое мнение». Показал письмо, сообщив, что сотрудничает с префектурой по заданию издания, и журналистское удостоверение с фотографией и печатью. Убийство Чувилина случилось так давно, что подвоха Мурашов никак не ждал. Наверное, время, да еще письмо за подписью префекта, сыграло решающую роль. Он просто представить не мог, что кому-то может понадобиться сочинять такую сложную схему, чтобы получить доступ к сведениям об убийстве простого пьянчуги.

Вопросы Уколов задавал конкретные, можно даже сказать, специфические, это уже теперь Мурашову стало понятно, что тот детали у него выяснял. Сколько ударов получил Чувилин, каков характер ран, чем нанесены, обнаружены ли отчлененные конечности. Время смерти, причина смерти, ход расследования и его результаты. Почему прекратили расследование и как к убийству подобной жестокости отнеслась общественность. Когда Мурашлов сообщил, что дело в прессе не освещалось, Уколов сильно удивился и потребовал объяснений. Пришлось признаться, что к смерти маргиналов отношение несколько иное.

Особо старательно Уколов вызнавал, каким образом удалось выяснить, что преступников было трое, и не могла ли здесь закрасться ошибка. Нет, ответил ему Мурашов, патологоанатом по характеру ран, их глубине и состоянию безошибочно определяет как количество орудий преступления, так и количество преступников, его совершивших. Эту фразу Уколов даже в блокнот записал. Это и еще одно замечание Мурашова. О том, что раны наносились с большой скоростью. По сути, на шестьдесят четыре удара убийцы затратили максимум десять минут.

Дальше пошли более простые вопросы: о том, как реагировали родственники погибшего, как скоро им выдали тело, есть ли ограничения на способ захоронения подобных трупов и так далее и тому подобное. На все эти вопросы Мурашов ответил совершенно откровенно. В конце беседы Уколов поблагодарил следователя от своего имени, а также от имени префекта, пожал ему руку и ушел. Больше в Люберцах он не появлялся и Мурашову не звонил.

Закончив рассказывать, Мурашов выдал приметы Уколова, стараясь не упустить ни одну деталь. С Гуровым они договорились, что позже он с помощью специалистов отдела составит фоторобот Уколова и вышлет ему на личный номер. В свою очередь полковник заверил следователя, что дальше него, Гурова, информация о журналисте, вернее, о том, откуда она появилась, никуда не пойдет. Ни в доклад начальству, ни в протокол. На этом и расстались.

Так как вопрос о поиске Уколова теперь стоял на первом месте, задерживаться в Люберцах для встречи с криминалистом и патологоанатомом Лев не стал. Связался с Крячко, выяснил, что тот на месте, и поехал в Управление.

Глава 12

В Главк Гуров вернулся около двух часов. Сначала встреча с Мурашовым заняла гораздо больше времени, чем он рассчитывал, потом на обратном пути попал в пробку, по кольцевой тащился целый час, так время и набежало. К его возвращению Крячко успел выяснить, в каком районе располагается издательство «Независимое мнение», и подсобрать информацию о его деятельности.

Пока Гуров рассказал Крячко, как прошла встреча со следователем, пока Крячко изложил общие направления деятельности издательства, прошло еще полтора часа. Взглянув на часы, Лев объявил, что пора ехать. Приехав на место, полковники воспользовались своими удостоверениями, чтобы добиться встречи с главным редактором, не дожидаясь очереди.

Главный редактор, мужчина в полном расцвете сил, встретил их у порога. Поздоровался за руку, представился, пригласил в кабинет и, прежде чем те смогли начать задавать свои вопросы, буквально засыпал их вопросами о банде «Беспалых», их поимке и причастности к убийству Андрея Орехова. Такой активности ни Гуров, ни Крячко не ожидали и в первый момент даже растерялись. Отвечать на поток вопросов они не спешили, да и полномочий таких не имели, а главный редактор будто не замечал, что ведет одностороннюю беседу. Он все сыпал и сыпал вопросами, а полковники все молчали. Наконец запал главного редактора иссяк, и Лев сумел вставить слово:

– По правде сказать, Дмитрий Евгеньевич, не с этого я собирался начать разговор, но, как говорится, музыку заказали вы. Скажите, откуда столько информации о банде «Беспалых»? Насколько я знаю, официальных сообщений правоохранительные органы не делали.

– Помилуйте, товарищ полковник, когда это журналистам мешал получить информацию факт, что официальные источники отмалчиваются? – Главный редактор даже руками замахал, выражая свое удивление. – Если бы мы ждали ваших официальных сообщений, наши дети пошли бы по миру с протянутой рукой.

Собственная шутка привела в восторг главного редактора. Он откинул голову назад и громко захохотал. Гуров и Крячко недоумевающе переглянулись. «Очередной псих, – читалось на лице Стаса. – Только этого нам не хватало». Отсмеявшись, Дмитрий Евгеньевич обошел стол, занял редакторское кресло и вновь обратился к полковникам:

– Значит, отвечать на мои вопросы вы не станете, я правильно понял?

– Правильно, Дмитрий Евгеньевич, – ответил Гуров. – Не потому, что не желаем вам помочь, а потому, что не имеем на это полномочий. Вы ведь понимаете, мы люди подневольные. Приказ есть – говорим, а нет – говорить не имеем права.

– Я понимаю, – закивал Дмитрий Евгеньевич. – Но раз уж вы сами пришли, может, сделаете исключение?

– С радостью, но не в этот раз, – вступил в разговор Крячко. – Думаю, я смогу замолвить за вас словечко перед генералом, и, как только будет получено официальное добро, вы станете первым, кто узнает самые пикантные подробности.

То, о чем говорил Крячко, являлось неприкрытой ложью, но Дмитрий Евгеньевич проглотил ее, не поморщившись.

– О, как благородно с вашей стороны! – искренне восхитился он. – Как же удачно все сложилось. Полагаю, вам нужна моя помощь, верно? Верно, иначе вы бы ко мне не пришли. Сегодня я вам помогаю, завтра вы мне. Это так благородно!

Восхищение редактора заставило Стаса смутиться. Он прокашлялся и попытался сгладить ситуацию, оказаться впоследствии в роли лгуна ему совсем не хотелось.

– Особых надежд не питайте, –