Предусмотрительный Боксер, оказывается, держал в сейфе несколько пистолетов и автомат, хорошо смазанный и завернутый в одеяло. Леон хмыкнул:

– Ты прямо как к партизанской войне готовился.

– Привычка – пацан, дело великое, – нервно подмигнул Боксер, засовывая один из пистолетов за резинку спортивных штанов. – Эх, Жека, как в старое время…

– Будь оно неладно, – с чувством отозвался Хохол, однако пистолет тоже взял. – Все, погнали, некогда воспоминаниям предаваться! Марата в машину к Боксеру, Каспер присмотрит.

– Ты смотри мне, не балуй по дороге, – задирая кофту, Каспер продемонстрировал Марату засунутый за резинку охотничий нож. – Я не татарин, но горло в один прием режу.

– Тьфу, живодеры, – ругнулся Хохол, садясь за руль. – Леон, не стой, полетели!

Перекатившись на правый бок, Марина поняла, что лежит в постели одна. Открыла глаза, убедилась, что все так, – мужа не было. Она выбралась из-под простыни и пошла в кухню, надеясь найти Женьку за чифирем, но в кухне было пусто, а чайник даже не включали.

– Интересное кино, – протянула Марина растерянно и взялась за телефон.

Женька долго не отзывался, потом ответил, и тон его сразу не понравился Марине.

– А ты где это?

– Дела у меня.

– Какие дела на ночь глядя?! – рявкнула она, не сдержавшись.

– Тебе забыл доложить. Сделаю все, вернусь и расскажу. Все, не звони мне пока, я занят.

Сколько она ни набирала потом, телефон был отключен.

– Ах ты… – от негодования она даже не сразу смогла подобрать определение такому поведению. – Ладно, я дождусь, и тогда не жалуйся.

Ожидание затянулось. Она сидела в кухне, курила одну сигарету за другой, смотрела в темное окно, на котором от ветра парусом надувалась занавеска, и пыталась угадать, куда же все-таки рванул среди ночи Женька. Должно было случиться что-то совершенно убойное, чтобы он рискнул выйти из дома туда, где в любую минуту можно нарваться на полицейских. Но что же случилось? И узнать не у кого…

От безысходности Марина взяла с полки карточную колоду и принялась раскладывать пасьянс. Ничего, конечно, не сходилось, и в приступе гнева она разодрала все карты в мелкие клочки, так что на столе теперь красовалась горка обрывков. Закончились сигареты, пришлось брать из Женькиной пачки. Хохол курил крепкие немецкие «Каро», а она их на дух не переносила.

До ближайшего супермаркета нужно было ехать, но не вызывать же такси ради пачки сигарет! Коваль взвыла от бессилия и смирилась. Курить не придется.

Отсутствие мужа, однако, беспокоило куда сильнее. Давно уже Женька не позволял себе таких вольностей. К утру Марина была совершенно невменяемой от переживаний и бессонницы, а ровно в девять у подъезда увидела серебристую «Ауди» Вадима и вспомнила, что нужно к врачу. Ехать туда совершенно не хотелось, не было сил и настроения, но она обещала Женьке и Леону, что не будет пропускать сеансы. Пришлось идти в душ, одеваться и спускаться вниз. Нацепила очки на ненакрашенные глаза, пробурчала приветствие и забралась на заднее сиденье.

– Только сперва к супермаркету – я всю ночь без сигарет, кажется, сейчас уши отвалятся.

Вадим молча кивнул и вывел машину на трассу. За сигаретами тоже пошел сам, уточнил только марку. Вернувшись, протянул одну пачку ей, а вторую убрал в бардачок, и Марина про себя отметила, что так поступали все ее телохранители – возили с собой пачку на всякий случай, даже если сами не курили.

– Вы кофе не хотите? – спросил он, но она отказалась.

– Может, после врача? Сейчас совершенно нет настроения.

– Как скажете.

До кабинета Ивана он ее тоже проводил, смерил доктора изучающим взглядом, оглядел кабинет и вышел, бросив напоследок:

– Я в холле.

Иван картинно вытер воображаемый пот со лба и подмигнул:

– Какой серьезный мужчина. Он кто? Муж?

– Нет.

Поняв, что пациентка к разговорам не расположена, Иван стал серьезным и сразу принялся за терапию. Коваль, для которой любые околомедицинские манипуляции всегда были каторгой, терпела, сжав зубы. Раздражал тяжелый запах тлеющих сигар, установленных на активных точках, бесили иголки и даже горячие камни, прикасавшиеся к коже при массаже. «Зачем я согласилась?» – думала она раздраженно. Сильнее всего раздражал, конечно, сам доктор – его руки, прикасающиеся к ней, его запах, его взгляд. Она не могла себе этого объяснить, но было в ее раздражении что-то иррациональное, не поддающееся анализу. Когда процедуры закончились, Марина вздохнула с искренним облегчением, сползла со стола, оделась и быстро покинула кабинет, чтобы лишнего слова Ивану не сказать.

– В «Матросскую тишину», – велела она Вадиму, но тот напомнил:

– Вы не завтракали.

– И что? – прищурилась Коваль, снова нацепляя очки. – Я всю жизнь не завтракаю. Но, если вы не успели, могу составить компанию.

– Я успел, и компания мне не нужна, а насчет вас ваш брат дал четкие распоряжения – кормить завтраком и следить, чтобы обедать не забывали.

– Мой брат? Когда успел?

– Он звонил мне утром.

«Вот сволочь Хохол! – чуть не выругалась она вслух. – Для меня у него телефон отключен, а с телохранителем, значит, связался, инструкции выдал. Ох, вернись только, я тебе покажу инструкции!»

– Тогда едем завтракать, – изобразив смирение, кивнула Марина и потянулась за сумкой. – Если вас не смутит, я слегка накрашусь, пока едем.

– Не смутит.

Наложив на лицо немного косметики, Коваль почувствовала себя увереннее – как-то отвыкла выходить из дома без макияжа, как будто в ночной рубашке выскочила, честное слово.

Вадим привез ее в большое кафе недалеко от «Матросской тишины». Пришлось выпить кофе и даже затолкать в себя огромный сэндвич с ветчиной и сыром.

«Если так пойдет, я растолстею», – подумала она, выбираясь из-за стола.

На улице она решила, что пришло время поговорить серьезно.

– Вадим, давайте объяснимся. То, что велит делать мой брат, не всегда совпадает с моими привычками, понимаете? Это у него просто мания такая – заботу проявлять. Но вам необязательно участвовать в этом.

– Я разберусь, – сухо ответил он, открывая дверь машины.

– Нет. Вы разберетесь с этим здесь и сейчас, чтобы больше у нас не было недоразумений. – Она уперлась и не двигалась с места.

Телохранитель развернулся, окинул ее взглядом.

– Вы всегда пытаетесь настоять на своем? Даже если человек сильно превосходит вас по физическим кондициям?