– Она что, думала, я бесчувственный? Сначала завлекла меня, затащила в постель. Потом бросила без объяснения причин, начала на моих глазах крутить амуры с этим моральным уродом… А потом как ни в чем не бывало мне и говорит: «Вячеслав, а ты не хотел бы работать вместе со мной в другой фирме и в новом качестве? Там такие перспективы!» Ах, ах! И я, как дурак, согласился. Думал, это намек на продолжение отношений. Ан нет! Она и там продолжала с этим… А на меня ноль внимания. Я ведь всего лишь бухгалтер, что на меня смотреть. А я любил ее, и сейчас люблю. А этот… Сам виноват. Я был в состоянии аффекта, ясно вам?! Так что обвинение в умышленном убийстве вы мне не пришьете, не мечтайте!

– Значит, именно в состоянии аффекта вы сфабриковали улики против Кирилла Златогорского, а заодно сочинили себе алиби? – поинтересовался Мельников. – Какой-то слишком уж рассудительный аффект.

– А деньги фирмы вы присваивали тоже в состоянии аффекта? – встряла я.

– Я действовал в состоянии аффекта, – упрямо повторил Пряничников, глядя прямо перед собой. – Убивать никого не хотел, просто так вышло.

– Нет, – жестко возразил Мельников. – На аффект не рассчитывайте. Вы совершили спланированное заранее хладнокровное убийство, именно за это вам и придется отвечать.

Пряничников как-то разом сник, от его воинственности не осталось и следа.

– И что я должен делать? – спросил он каким-то тусклым голосом.

– Прежде всего успокоиться и перестать отрицать очевидные вещи, – посоветовал Мельников. – А после рассказать с самого начала, как именно вы спланировали и совершили преступление. Вам зачтется сотрудничество со следствием.

Пряничников с хмурым видом уселся в кресло.

– Сначала я ничего не планировал, даже подумывал уволиться и перейти работать в другую фирму, – заговорил он голосом, лишенным каких-либо эмоций. – Теперь понимаю, что так и нужно было поступить, но… Все еще рассчитывал, что Марианна поймет наконец, с кем связалась, и вернется ко мне. Но вскоре я понял, что они вдвоем затеяли какую-то махинацию, а эти двое – ее младшая сестра с тупым недоноском – у них на подхвате. А я как бы ни при чем.

Пряничников презрительно хмыкнул.

– И этот идиот Евстафьев, ну, прямо-таки гениальный финансист, всерьез вообразил, что я ни о чем не догадаюсь! Конечно, я ведь всего-навсего какой-то там главный бухгалтер, и два и два не смогу сложить. И вот никак не увижу, что куда-то на сторону утекают потоки денежных средств, где уж мне!

Пряничников издал злой резкий смешок и продолжил:

– Фирму они создали, видите ли. «Марвита»! Марианна и Виталик вместе навек! Только Виталик уже стал кормом для червей, а мечтал-то занять место ее папочки. Да не любил он ее никогда! И не нужна она была ему, сама, что ли, не замечала?!

Пряничников внезапно сорвался на крик и закашлялся.

Я вышла на кухню, нашла чистый стакан и, налив воды, принесла Пряничникову.

Тот отпил несколько глотков и поставил стакан на журнальный столик.

– Видел я его несколько раз с какой-то бабой, – хмуро произнес он, уставившись в пол. – Ноги от шеи, бюст четвертого размера. Вот на эти богатства деньги «Марвиты» и шли. А Марианна думала, что она сама ему нужна. Возомнила о себе, серая мышь… Хотел я грешным делом глаза ей открыть, а потом думаю: зачем мне в это лезть? Рано или поздно сама все узнает. Получит по заслугам, так сказать.

Я невольно вспомнила, как Марианна рассказывала о своей размолвке с Виталием. Из-за чего между ними произошла ссора, я так и не поняла. Вроде бы из-за того, что Виталий не хотел, чтобы Марианна тем вечером ехала к отцу. Но, может быть, Марианна подозревала об изменах Виталия, а умолчала об этом из гордости.

Да и была ли измена, ведь об этом я узнала только что со слов Пряничникова. А можно ли ему верить? Похоже, он пытается подвести нас с Мельниковым к мысли, что совершил убийство из ревности.

Мельком взглянув на Андрея, я поняла, что и его посетила та же мысль. На губах Мельникова появилась чуть заметная ироничная усмешка, настроен он был явно скептически.

– Вы хотите сказать, что сами не присваивали деньги фирмы? – вопрос Мельникова окончательно убедил меня, что наши мысли движутся в одном направлении.

Пряничников устремил на него откровенно возмущенный взгляд.

– Я?! Да мне самому было противно смотреть, как эти четверо обворовывают Анатолия Владиславовича! – Имя Варфоломеева он произнес с каким-то благоговением. – И где бы все они были без его денег? Ничтожества! И при этом его же мешали с грязью.

Я молча обдумывала услышанное. А ведь Пряничников в чем-то прав – вся это «нерушимая четверка» своим большим или меньшим благополучием обязана именно Анатолию Варфоломееву.

И все же чувствовалась в этой гневной тираде некая театральность, мешавшая до конца поверить в чистоту помыслов Пряничникова. Хотя какие чистые помыслы могут быть у убийцы.

– А вы сами пытались предупредить Анатолия Владиславовича об утечке денежных средств? – подал голос Мельников.

Пряничников криво усмехнулся.

– Перебросился кое с кем из головного офиса парой слов, этого оказалось достаточно. Сам-то я явиться к нему с докладом не мог по понятным причинам.

– По каким? – уточнила я.

– А как вы думаете, кому бы он поверил: мне или своей драгоценной доченьке? – насмешливо фыркнул Пряничников, словно удивляясь моей тупости. – Евстафьев бы моментально принял меры и повернул дело так, будто это я воровал деньги со счетов «Комодо-Презент». И тогда прощай работа в Тарасове. Еще и заставили бы долг выплачивать, которого я не делал, и это в лучшем случае.

– Что ж, оставим пока финансовую подоплеку, – деловито заговорил Мельников, – и перейдем непосредственно к картине преступления, которое вы совершили. Итак, рассказывайте, гражданин Пряничников, каков ваш умысел, как вы все это спланировали и, собственно, совершили. Учтите, утаивать детали не в ваших интересах. Кстати, если у вас были сообщники…

– Да какие там сообщники, – вяло отмахнулся Пряничников. – Да и зачем они мне? Попросил о пустяковой услуге эту дуру Карину, и вот что из этого вышло. Лучше бы