— Прошу меня извинить, — ровно произнесла Джулиана. Она ни на секунду не отрывала взгляда от Мартина. — Мне необходимо поговорить с Мартином. Я прошу прощения, но это важно. А потом мне будет нужно поговорить с вами со всеми.

Мартин обнимал ее с такой силой, что Джулиана боялась за свои ребра, но не выражала протеста. Он прижимался лицом к ее волосам и повторял:

— Я тебя не отпущу. Не отпущу ни за что. Никогда…

Джулиана высвободилась из его объятий. Они стояли в пустой гостиной, час был уже поздний. Она рассказала Мартину все. Они начали спорить и, в конце концов, зашли в тупик. Джулиана пыталась внушить ему, как важно все держать в тайне, а Мартин настаивал, что они должны быть вместе. Что это единственное, что имеет значение, и черт с ними, с последствиями.

Она откинула с лица волосы и села на диван, облокотившись на спинку.

— Мартин, дорогой, мы уже много раз это обсуждали. У нас нет альтернативы. Я жена Мэссингема, и нам от этого не уйти.

Она видела, как Мартин на нее смотрит, на его лице отражалось неприятие и упрямый отказ признать правду.

— А ты уверена? — внезапно спросил он. — Ты уверена, что твой брак был законным?

Джулиана уставилась на него, а потом засмеялась.

— О, Мартин, ты действительно бы предпочел, чтобы я с ним тогда жила во грехе вместо законного брака?

— Безусловно. — Мартин подошел и опустился рядом с ней на колени. — Это не было бы твоей виной. А если бы было, для меня бы это не имело никакого значения.

Она отвела взгляд. Она не могла видеть, как загорается надежда в его глазах, как она звучит в его голосе. Не могла, потому что ей предстояло уничтожить эту надежду.

— Мой брак с Мэссингемом был законным, — сказала она тоном, не допускающим возражений. — Церемонию в Венеции проводил английский пастор. У меня есть брачное свидетельство. Прости, Мартин.

Взгляд Мартина погас. Он провел рукой по волосам.

— Значит, вместо аннулирования брака ты должна оформить развод.

Джулиана в отчаянии взмахнула рукой:

— Мартин, мы ведь уже говорили об этом. Ты не знаешь этого человека! Он станет распространять обо мне мерзкие, скандальные сплетни, и это уничтожит твою жизнь.

— Не важно. У меня останется Давенкорт — и ты.

— А девочки? — заспорила Джулиана. — Они будут навсегда запятнаны, как родственницы самой известной двоемужницы в Лондоне!

Ответом ей было молчание.

— Им придется с этим смириться, — сказал, наконец, Мартин.

— О, Мартин, ты не можешь так с ними поступить! Ты же сам понимаешь, что не можешь.

— Или я так поступлю, или я всажу в него пулю. Выбирай.

Джулиана замотала головой:

— Это не решение! Эмоции застилают нам разум.

— Я не оставлю тебя, — снова повторил Мартин. Он так упрямо выпятил челюсть, что Джулиана чуть не улыбнулась. — Что, если у тебя будет ребенок, Джулиана? Я не могу допустить, чтобы Мэссингем заявил на него свои права. И чтобы ты растила его одна — тоже.

Джулиана раньше об этом не думала, и одна мысль о подобном чуть не разорвала ей сердце.

— Наш ребенок? О, Мартин, даже не думай об этом…

— Я должен. Ты отрицаешь такую вероятность?

Джулиана закрыла глаза.

— Нет, конечно, не отрицаю. Пока еще нет. Но это мы скоро узнаем.

— Слабое утешение. Просто еще одна причина, почему я не могу оставить тебя разбираться с этим в одиночестве.

Джулиана обхватила голову руками. Мысли метались у нее в голове.

— Я больше не могу об этом думать. Давай ляжем спать и утром поговорим на свежую голову.

— Я не смогу заснуть. — Лицо Мартина смягчилось. — Но тебе нужно поспать, любимая. Ты выглядишь измученной.

— Только с тобой, — сказала Джулиана и подняла на него взгляд. На секунду между ними вспыхнуло напряжение. — Я не стану спать одна, без тебя.

Мартин протянул ей руку. Он поцеловал ее со всей своей сдерживаемой любовью, тоской и отчаянием. Джулиане хотелось, чтобы этот поцелуй никогда не кончался, но он, в конце концов, отпустил ее, и она ощутила холод и пустоту. Джулиана посмотрела ему в лицо.

— Пойдем спать. Утро вечера мудренее.

В доме было темно и тихо. Взявшись за руки, они поднялись на второй этаж, но наверху Мартин остановился, намереваясь войти в свою гардеробную.

— Я обязан оставить тебя спать одну.

Джулиана улыбнулась. Она коснулась его лица, провела пальцами по отросшей щетине, по решительному подбородку.

— Мне казалось, ты говорил, что не оставишь меня? Или ты уже хочешь взять свои слова назад?

Мартин застонал и прижался губами к ее ладони.

— Джулиана, Бог знает, как я хочу тебя. Я тебя очень люблю. Но… я не имею права к тебе прикасаться.

— В таком случае Мэссингем уже победил, — устало произнесла Джулиана, — и больше тут не о чем говорить.

Она отвернулась, но Мартин поймал ее за руку.

Он с грохотом распахнул дверь ее спальни, перетащил ее через порог и ногой захлопнул за ними дверь.

Джулиана ахнула. Желание Мартина и его отчаяние передались ей, и она потеряла голову. Боль и опустошение вспыхнули, превратившись в яростный пожар. Мартин быстро разделся и с Джулианой проделал то же самое, сбросил ее платье на пол и потянул на кровать рядом с собой. Он прошелся языком по жаркой впадине между ее грудей, потом коснулся соска и нежно прикусил его. Его губы проложили дорожку поцелуев к ее животу. Под его сладострастным натиском она невольно развела бедра. Мартин снова вернулся к ее губам и стал целовать с такой силой, что она застонала и потянулась к нему, захваченная неутоленным желанием. Она обхватила его руками, с наслаждением ощущая, как перекатываются под кожей мышцы его спины. Они вместе перевернулись и свалились на полированный пол, где плясали отблески каминного пламени. Джулиана попыталась было высвободиться, но Мартин не отпустил ее: прижал ее плечи к голому полу, нижнюю часть тела придавил своим весом и крепко обнял. Он был над ней и в ней, он ласкал ее соски, выкрикивал ее имя… и на нее нахлынула темнота. Нахлынула, подняла Джулиану на волнах и оставила беспомощно болтаться на краю экстаза, пока она не рухнула с небес на землю.

Мэссингем не пришел на встречу. Джулиана ждала его в беседке, глядя, как луна поднимается над озером. По воде скользил легкий ветерок, и она ежилась от холода и нервной дрожи. Через час Мартин вышел из своего укрытия и увел ее обратно в дом. Они оба молчали, и в эту ночь Джулиана спала в одиночестве.

Следующим утром за завтраком все казались измученными и усталыми. Запихивая в себя чашку чая и кусочек тоста с медом, Джулиана подумала, что не перенесет еще одного дня в неизвестности. Она не понимала, почему Мэссингем не пришел вчера на встречу. Он ведь был так настроен заставить их всех страдать, затягивая решение вопроса. Что же будет дальше? Когда в комнату вошел дворецкий с письмом для нее, она почти не сомневалась, что оно от Мэссингема. Поблагодарив дворецкого, она с тяжелым сердцем распечатала конверт.