– Понимаю.

– Я помешан на Филиппе Фети, – признался Олни. – Я бы и засто тысяч не расстался с этой своей картиной и готов отдать до тридцати тысячза любую другую.

– А этот Горинг Гилберт – личность. У него замечательныеспособности. Он сделал потрясающую копию с вашего Филиппа Фети, – начал Мейсон.

– Если позволите, я бы хотел поправить вас, мистер Мейсон.Это не копия, это подделка.

– А не кажется ли вам, что очень сложно сделать такуюподделку по памяти?

– Да, вынужден согласиться. Однако, я думаю, есть известныефотографии этой картины. В конце концов, у нее до меня было два владельца.

– Согласен, но, безусловно, чтобы сделать такую копию, нужнобольшое мастерство, неважно, как она делалась.

– Да, я согласен с вами.

Делла Стрит принесла письмо.

Мейсон взглянул на нее, передал Олни и сказал:

– Подпишите здесь, пожалуйста, мистер Олни.

Олни подписал.

– Я думаю, Делла, что для того, чтобы удовлетворить суд,было бы хорошо привести мистера Олни к присяге. Просто поднимите руку ипоклянитесь, что факты, упомянутые в письме, верны, мистер Олни, Делла Стрит –нотариус.

– Одну минуту, – возразил Олни. – Вы ничего не говорили оприсяге.

– Это всего лишь формальность, – настаивал Мейсон. – Деллапоставит здесь свою подпись, а вы, мистер Олни, только поднимете правую руку.

– Я не буду ничего подписывать под присягой, непроконсультировавшись со своим адвокатом.

– А какая разница между заявлением мне и заявлением подприсягой?

– Вам прекрасно известна эта разница.

– Так это утверждение верно? – спросил Мейсон.

– Я уже сказал вам, мистер Мейсон. В данный момент я неуверен, что понимаю вашу позицию, да если бы и понимал, то не уверен, чтоодобрил бы ее.

– Ну, раз не одобряете, значит, и не понимаете. А кстати, явсе пытаюсь выяснить, откуда у Дюранта взялись стодолларовые банкноты. Вамизвестно, что получить такое количество стодолларовых купюр нигде, кроме банка,невозможно.

– Согласен, – сказал Олни, устало глядя на Мейсона.

– Послушайте, Олни, сейчас вы дадите мне аффидевит, и япредставлю его завтра в суде. Вы напишете, что ничего не знаете об этом, что недавали Дюранту никаких денег, что…

– Кто сказал, что я не давал ему денег? – внезапно спросилОлни.

– Ну как же, вы сами написали в письме, что не имели с нимникаких отношений!

– Ну, это не… Ну, я не… Хорошо, я мог дать ему эти деньгивзаймы.

– Это в самом деле так?

– Это как раз тот вопрос, который мне бы не хотелосьобсуждать в данный момент, мистер Мейсон.

– Ну тогда, Олни, я приношу извинения. Если вы дали емуденьги стодолларовыми банкнотами, то вам придется завтра явиться в суд.

– Подождите, Мейсон. Вы же говорили, что мне не надо идти всуд.

– При том условии, что вы ничего не знали об этом деле и неимели никаких деловых отношений с Дюрантом, – сказал Мейсон.

Дверь открылась, и в комнату ввалился лейтенант Трэгг.

– Ну вот, Перри, вы велели мне прийти, и я здесь. Правда,для этого пришлось кое-где нарушить правила движения, прибегнуть к помощисирены и проскочить на красный свет, тем не менее я здесь.

– Прекрасно. Лейтенант Трэгг, вы знакомы с мистером Олни?

– Да, я знаю его.

– Олни только что сказал мне, что одолжил Дюранту некотороеколичество денег в виде стодолларовых банкнотов. Так сколько денег вы емуодолжили, мистер Олни?

– Подождите, подождите. Что это такое? Я не собираюсь здесьподвергаться перекрестному допросу, и, более того, ничего подобного я вам неговорил.

– Я совершенно определенно понял, что вы одолжили Дюрантунесколько стодолларовых, – возразил Мейсон.

– Я сказал, что мог бы. Мог бы выплатить аванс или оплатитьчек.

– Так сделали вы это или нет? – спросил Мейсон, посмотрев наТрэгга.

– На самом деле мне… мне было жаль парня, и именно по этойпричине я был в совершенном изумлении, когда узнал, что он подверг сомнениюподлинность моего Филиппа Фети. Это самая ценная картина в моей коллекции.

– Тогда можно мне узнать, сколько денег вы периодическидавали ему и когда?

– Нельзя, – отрезал Олни. – Чем больше я наблюдаю за вами,мистер Мейсон, тем больше осознаю, что допустил ошибку, доверившись вам иявившись сюда без адвоката. Я намерен вызвать его сюда и…

– Одну минуту, – прервал его лейтенант Трэгг. – Если вы нехотите говорить об этом мистеру Мейсону, тогда скажите мне. При осмотре телаДюранта у него было найдено десять тысяч долларов или около того. Итак, сколькоиз этих денег к нему попало от вас?

– А кто сказал, что хоть что-то из этой суммы попало к немуот меня?

– Никто, – ответил Трэгг. – Я спрашиваю об этом вас. Будьтевнимательны при ответе, Олни. Это дело об убийстве.

– Вы не имеете права держать меня здесь и придираться комне.

– Я не придираюсь, я расследую дело об убийстве и задаю вамвопрос. Вас никто сюда не загонял, вы пришли сами.

– Ну хорошо, ваш вопрос таков, что я не намерен отвечать нанего. Не потому, что мне есть что скрывать, но у меня сейчас сложные деловыеотношения, и поэтому я ничего не могу предпринять без адвоката.

– Тогда вам лучше позвонить адвокату и попросить егоприехать сюда, – вмешался Мейсон. – Это за вас может сделать мисс Стрит. Делла,позвони, пожалуйста, мистеру Холлистеру и скажи, что он нужен здесь мистеруОлни…

– Не надо, – оборвал его Олни. – Я сам поеду к нему ипроконсультируюсь, прежде чем сделаю какие-либо заявления.

– Этот Фети – жемчужина вашей коллекции? – поинтересовалсяМейсон.

– Конечно.

– А как же могло случиться, что она отсутствовала в течениенедели, пока Горинг Гилберт делал копию в своей мастерской, и вы не хватилисьее?

– Кто сказал, что ее не было на яхте?

– А как же иначе?

– Меня интересует, – вернулся к своему вопросу Трэгг, –какое количество денег попало к Дюранту от вас? При всем уважении к вашемуположению, мистер Олни, я намерен выяснить это, прежде чем вы уйдете отсюда.

– Я не обязан ничего вам говорить.