человека. И меня настораживает хаос у вас в голове, а я вообще – против хаоса, я всю жизнь борюсь с ним, поэтому я не хочу, чтобы хаос продолжал управлять вами и пугать вас. Если вам станет легче, то я скажу: да, директор музея был моим клиентом. И да, совсем недавно он приезжал ко мне, потому что нам надо было еще кое-что уладить.

– Вы вылечили его за такую цену?! Он умирал?

– Вы хотите чай с мятой или с корицей?

– Больше вы ничего не скажете? Он приезжал к вам за лекарством?

– Скорее на консультацию. Боялся осложнений. Но больше я вам в самом деле ничего не скажу, и так рассказал слишком много.

Аптекарь ушел заваривать чай, а я осталась сидеть в гостиной в полном замешательстве. С одной стороны, что-то прояснилось, с другой – стало ли мне от этого легче? И что делать дальше? Я не знала, кого слушать. То ли внутренний голос, который говорил, что не надо бояться Аптекаря, то ли Марту, которая запретила мне ехать в логово маньяка, то ли Марка, который так трогательно обхватывал мое лицо ладонями, смотрел в глаза, гладил мои волосы и умолял меня держаться подальше от сумасшедших? А теперь еще оказалось, что мне вполне мог угрожать и директор музея. Если я видела его машину, то и он запросто мог видеть мою. Тем более он повел себя странно, увидев кольцо на моем пальце. Но какое отношение к этой истории имеет кольцо?

– И что мне делать? – спросила я себя вслух.

– Вы должны подумать, – отозвался Аптекарь. – Попробовать поставить себя на место человека, который вас пугает. Смотреть на ситуацию глазами другого – это вообще очень полезно. Так вот, подумайте, что ему может быть надо от вас, какой у него мотив?

– Этого я как раз и не понимаю. Получается, что никакого мотива нет.

– Такое тоже возможно. – Аптекарь поставил поднос с чашками передо мной на столик. – Берите любую, если боитесь, что я вам что-то подсыпал.

Он как будто прочел мои мысли, мне стало неловко, и я покраснела. Моя решимость выяснить все и призвать его к ответу куда-то испарилась, теперь я хотела, чтобы он был на моей стороне, чтобы он помог мне.

– Если нет никакого мотива, то это уже мотив. Причем довольно серьезный. То, что на поверхности, снаружи, не всегда соответствует тому, что внутри. Очевидное для нас – для окружающих еще совсем не истина. Реальность у каждого своя. Но часто бывает и так, что люди не могут признаться себе в том, что их реальность на самом деле – другая.

– Почему?

– Потому что боятся. Признаваться в чем-то себе самому – страшнее всего. Страшно узнавать, кто сидит у тебя внутри. У кого-то там прячется малое дитя, у кого-то монстр. Чтобы справиться с ним там, где он прячется, глубоко, в дебрях, – для этого есть очень мало средств. Как правило, люди ищут способы из тех, что проще, хватаются за то, что лежит на поверхности, и, как правило, выдают одно за другое. Подмена. Маскировка. Называйте как хотите. Кто-то может, используя вас, сражаться с самим собой. Это тоже не исключено. Но возможно, мы с вами дали волю фантазии и сами отправились в ненужные дебри, моя милая гостья. Возможно, у этого человека есть и вполне реальный мотив.

Я подумала, что сейчас от напряжения и боли у меня разорвет не только бровь, но и голову.

– Я хочу поговорить с вашей домработницей, – с трудом выдавила я.

– Я хочу посмотреть, что у вас там под пластырем, – сказал Аптекарь. – Вы позволите?

Похоже, что он все-таки читал мои мысли.

– Я рассекла бровь, когда упала в обморок, я вам рассказывала.

Аптекарь подошел ко мне и аккуратно отклеил пластырь. У него были очень теплые руки, и запах у них тоже был теплый – то ли имбирь, то ли гвоздика.

– Когда это случилось? Пару дней назад? У вас началось воспаление. Вас не лихорадит, милая барышня?

Меня лихорадило, но я списывала все на страх.

– Вам не оказали медицинской помощи вовремя?

– Честно говоря, не помню, мне было не до брови. Врач, к которому я потом все-таки сходила, сказал, что мне надо было наложить швы, и сделать это сразу, а поскольку время потеряно, то пенять теперь не на кого – останется шрам.

– У вас ничего не останется. Подождите секунду, – сказал Аптекарь и вышел из комнаты.

«Сейчас все и случится, – сказала я сама себе. – Чего проще – дать мне таблетку обезболивающего. Я же сама знала, на что иду…»

Аптекарь вернулся совсем скоро с маленьким пузырьком и тонкой стеклянной палочкой.

– Я капну на вашу ранку каплю этого средства, вы ничего не почувствуете. Пластырь я выбросил, не обижайтесь. Я сделаю вам маленькую повязку, и как только вы сегодня вечером приедете домой, вы ее снимете.

«Значит, шанс уехать домой живой у меня еще есть», – подумала я и действительно ничего не почувствовала, кроме холодного прикосновения стекла.

– Спасибо… И все же – что мне делать? Как разобраться с этим кошмаром?

– Надо внимательнее смотреть, – сказал Аптекарь. – Надо искать знаки. В каждом действии этого человека кроется какое-то послание, какой-то знак. Надо понять, что именно он хочет сказать, тогда вы узнаете, чего он хочет.

– Но к тому времени он вполне может меня убить.

– Может, – вдруг сказал Аптекарь совершенно спокойно. – Но не думаю, что ему надо это уже сейчас.

Когда я приехала домой и отклеила повязку, моя бровь выглядела так, будто на ней до этого не было ни царапины.

Глава двадцать первая

Чем меньше времени оставалось до того дня, когда Луговская обещала закончить копию, тем все более невыносимой становилась жизнь господина Лунца. Он ждал подвоха буквально отовсюду и перестал доверять даже собственной тени. Артемида сломала голову, изобретая успокоительные чаи для своего начальника, и едва удерживала себя от искушения подливать в них чего-нибудь крепкого – лишь бы хоть как-то смягчить его страдания, которые в последнее время отражались у него на лице гримасой вечно зудящей зубной боли. Она не знала, как объяснить себе эти перемены, но самое необъяснимое случилось в ту пятницу, когда Артемида собралась уйти с работы пораньше, чтобы посетить портниху и косметолога. В половине первого она открыла дверь кабинета своего начальника, директора музея изящных искусств господина Лунца, и вежливо спросила, можно ли пригласить к нему делегацию. Господин Лунц, однако, сильно удивился, потому что не мог вспомнить, какую именно делегацию