– Не знаю, – процедил парень. Затем протянул Анеблокнот и ручку: – Распишитесь.

Она поставила в квитанции свою роспись, и он удалился.

Когда за парнем захлопнулась входная дверь, тетя Симаподскочила к Ане.

– Не открывай, – зашептала бабка, косо глядя напосылку. – Вдруг там бомба.

– Да бросьте вы! – засмеялась Аня, сдирая с нееоберточную бумагу.

– Послушай хотя бы, не тикает ли…

Но Аня уже развернула посылку. Оказалось, что под блестящейбумагой скрывалась роскошная коробка шоколада.

– Ух ты! – восхитилась бабка. – Красотищакакая!

Аня кивнула головой – коробка действительно была настоящимпроизведением искусства: высокая, золоченая, похожая на ларец. Если бы накрышке не были нарисованы шоколадные трюфели, можно было бы подумать, что этошкатулка для драгоценностей.

– От кого? – полюбопытствовала бабка.

– Не знаю, – растерянно проговорила Аня.

– А ты глянь, может, где записочка засунута.

Девушка послушно осмотрела коробку со всех сторон – никакихзаписок не нашла, тогда она развернула смятую в ком оберточную бумагу иобнаружила маленькую, слегка погнутую открыточку. На ней был изображен потешныйрыжий кот: толстый, полосатый, с умильной мордой и торчащим трубой хвостом. Поджирным кошачьим брюхом – надпись: «Держи хвост пистолетом!»

С обратной стороны открытка была девственно чистой.

– Без подписи, – констатировала факт тетяСима. – Знать, какой-то тайный поклонник у тебя, Нюрка, завелся… –Бабка задорно подмигнула. – Или не тайный, а? Чай, тот, кто тебя вчерасьна машине привозил…

Аня смущенно улыбнулась – ей стало приятно, что старухадопустила мысль о том, будто такой красивый мужчина, как Петр Моисеев (почитай,Адонис или Аполлон Бельведерский), мог стать поклонником столь неказистойдевушки, как Анна Железнова.

– Значит он, – по-своему расценила Анино смущениететя Сима. – Хороший мужик, видный, и машина красивая… Только дурацкуюкакую-то открытку прислал. Нет бы с цветочками, ангелочками, сердечками, а то скотищем бесстыжим… Глянь, у него из-под хвоста яйца видно! Срамота – неоткрытка!

На самом деле ничего срамного в открытке не было, обычнаявеселая картинка, поднимающая настроение. Именно поэтому Петр (ведь это он,больше некому!) ее и прислал – хотел Аню подбодрить. Конечно, она бы большеобрадовалась, если б он пришел сам, можно даже без конфет, но за открытку тожебыла благодарна: внимание всегда приятно – это раз, голова от этой неожиданнойприятности прошла – это два.

– Я пойду, отнесу конфеты, – сказала Аня,переложив коробку в другую руку – шоколад тянул килограмма на два.

– Давай, я у себя оставлю, – предложила тетя Сима. –Чего тебе туда-сюда бегать. Все равно мне молоко заносить будешь, заодно изаберешь… Ага?

Аня радостно кивнула головой.

– Спасибо, тетя Сима. Когда приду, будем с ними чайпить…

– Ладно, только ты быстрее возвращайся, конфеткипопробовать охота – сил нет… – Бабка двинулась к своей двери. – Асвоему кавалеру передай, чтоб в следующий раз ангелочка прислал… Слышь, Нюрка?Так и скажи – мне кошаков с мудями больше не надо!

Аня счастливо рассмеялась и выскочила из подъезда на свежийранне-весенний воздух.

Ева

Ева сидела в просторной приемной адвокатской конторы вглубоком кресле возле окна. Новое манто из шиншиллы она снимать не стала,несмотря на то, что в помещении было достаточно тепло: ей ужасно нравилось, чтохорошенькая секретарша не сводит с него восхищенного взгляда. Конечно, подшубкой у нее не менее шикарная вещь (платье от Лагерфельда), но всему своевремя, им она будет хвастать, когда выйдет из адвокатского кабинета. Пустьдевчонка обзавидуется.

В приемной Ева сидела уже больше четверти часа, а Петр покане спешил ее принимать. То ли был занят, то ли боялся встретиться с нейтет-а-тет. Скорее последнее, потому что большинство мужчин, считающих себякрепкими орешками, начинали сильно нервничать в ее присутствии. И не потому,что робкие, просто им было страшно терять контроль над собой. Они понимали –Ева та женщина, которая любого мужика может сделать своим рабом.

Наконец селектор на столе у секретарши заработал, и Евауслышала знакомый голос:

– Катя, пригласите госпожу Новицкую ко мне.

Девушка жестом показала госпоже Новицкой, что она можетидти, Ева царственно ей кивнула и прошествовала к двери кабинета.

Петр сидел за столом, делал вид, что работает на компьютере.

– Здравствуйте, Петр, – промурлыкала Ева,приостанавливаясь у порога, она хотела, чтобы он хорошенько рассмотрел еебезупречные ноги, обтянутые белой лайкой сапог.

– Здравствуйте, – буркнул он и, не отрывая глаз отмонитора, кивнул на стул. – Присаживайтесь.

Ева и не подумала садиться.

– Почему вы на меня не смотрите? – добавив в голоснемного чувственной хрипотцы, спросила она.

Петр вскинул на нее глаза, спокойно оглядел с головы до ног,скупо улыбнулся:

– Отличная шубка, она вам очень идет. Не хотите ееснять, тут жарко?

Ева грациозно скинула манто. Роскошное лагерфельдово творениеобтягивало ее стан, как вторая кожа, подчеркивая все достоинства фигуры(впрочем, Евино тело состояло из одних достоинств), а вырез на груди былнастолько глубок, что шикарный силиконовый бюст буквально вываливался наружу.Однако взгляд Петра на прелестях госпожи Новицкой не остановился, он замер наее лице. Что ж, тоже неплохо, уж чем-чем, а фейсом своим Ева гордилась, какнекоторые козлики гордились непомерно большим мужским достоинством.

– Что привело вас ко мне? – спросил Петр, переведявзгляд с Евиного лица на свои сцепленные пальцы.

– Я хотела бы проконсультироваться с вами как садвокатом, – выдала она заранее заготовленный текст. – Можно?

– Почему нет? Присаживайтесь, рассказывайте. Только вследующий раз, когда соберетесь со мной советоваться, запишитесь у секретарши…

«Как все официально! – подумала Ева раздраженно. –Разве он не понимает, что мне его консультации ни к чему? Разве не видит, что япришла только потому, что хочу встретиться с ним?»

Но Петр не понимал и не видел либо делал вид, что глуп ислеп. Это было неприятно. Потому что так открыто Ева себя никогда не предлагала– обычно ее добивались: преследовали, умоляли, задаривали подарками, а онаускользала, капризничала, требовала еще и еще… Теперь же она набивается влюбовницы, как последняя шлюха, и как последняя дура готова отдаться за простотак…

Что с ней? Неужели любовь?

Нет, не может быть! Ева Новицкая никогда ни в кого невлюблялась! Это табу! Мужчины недостойны любви. Они годны только для того,чтобы скрашивать ее жизнь: старые козлики – роскошью, молодые – сексуальнымиудовольствиями!