Эвин отец, услышав, о ком речь, вышел к нам. — Его что, поймали? — спросил он.

— Я ничего о нем не знаю. Он исчез еще до праздников, сразу, как только я уехал домой. Наверняка ушел сам, ведь ворота у нас всегда бывают заперты. Если бы за ним пришли, квартирная хозяйка знала бы. А она подумала, что он уехал со мной.

Из этого разговора не было никакого толку. Правда, мне стало легче оттого, что я с кем-то поделился, но долго задерживаться не стал. С Эвой мы договорились встретиться в другой раз.

На свидание я пришел с опозданием. Эва, наверно, подумала, что я вообще не приду. Она отпросилась с работы, и сейчас это казалось ей лишним, даже унизительным. Сама пригласила на свидание, приехала ради меня и теперь сидит в зале ожидания, поминутно оглядываясь на дверь. Увидев меня, она очень обрадовалась. В зале ожидания было полно людей, поэтому не хотелось там задерживаться. Мы вышли на улицу, я стал объяснять ей причину своего опоздания, но Эва вновь заговорила о Йожо.

— Я за него боюсь, — промолвила она словно про себя.

— Не будем о нем говорить. Если у тебя какие-то дела, мы можем сразу же этим заняться.

— Никаких дел у меня нет. Я только хотела с тобой поговорить.

— Прямо сейчас? А я думал, что мы можем поехать в город.

— Можем. Но мне хотелось бы пройтись пешком.

Меня это тоже вполне устраивало. Я взял ее за руку и легко зашагал вперед. Эва шла рядом со мной, погрузившись в свои мысли, и я был уверен, что думала она о Йожо. Зачем о нем вспоминать? Только настроение себе портить. Я тоже был не в духе, только старался это скрыть. Придумала же какое-то свидание, делать ей, что ли, нечего! Захотела со мной встретиться и приехала, а нет, чтобы спросить заранее, есть ли у меня на это время. Может, даже сердится за то, что я опоздал…

Я остановился. Хотел обнять ее. Огляделся вокруг, на улице было полно прохожих. Протянул руку, чтобы погладить ее, но не погладил, а только показал жестом, что хотел это сделать. И на душе стало радостнее. Она тоже как будто обрадовалась. Но тут же посерьезнела. Я вопросительно глянул на нее: — Почему же ты ничего не говоришь?

Перед нами был перекресток. Эва, словно желая оттянуть ответ, стиснула мою руку и кивнула, как бы предлагая перебежать через дорогу.

Мы перебежали. И остановились возле скамейки.

— Можем присесть.

— Мне не хочется сидеть. Господи! Как же мне тебе сказать? — она опустила глаза.

Я занервничал. — Что случилось? Что-то серьезное? — я предположил, что речь идет все о том же Йожо. — С Йожо все выяснится. Можешь быть спокойна.

— Матей! Ведь я не о нем говорю. — Она помолчала, а потом промолвила чуть слышно: — Я в положении.

Я смотрел на нее, словно не понимая ее слов. Ей пришлось повторить это еще раз.

В моей голове завертелся целый рой вопросов. Уверена ли она в том, что говорит? Проверялась? Была у врача? Подумала ли, узнав это, только про меня или про кого-нибудь еще? А что, если она встречалась еще с кем-то?

— Что будем делать? — спросила она, тем самым давая понять, что это касается и меня точно так же, как ее.

— Ты была у врача?

— Была.

— И что он тебе сказал?

— Что это правда.

Я хотел спросить: что, если бы ты от этого избавилась? Но она так на меня смотрела, что я вдруг понял: именно ей я не смог бы сказать таких слов. Поэтому я изменил вопрос: — Что, если бы ты вышла замуж?

И теперь она словно бы хотела спросить: что, в самом деле? И хотя боялась сама дать ответ на этот вопрос, по ней было видно, что бы она предпочла.

Тем временем я успел сообразить, насколько необдуманно было мое предложение. Я не собирался жениться. Этой фразой я хотел лишь наскоро разрядить обстановку. Но увидев, какое действие она возымела, начал развивать свою мысль: — Конечно! Ничего не случилось. Мы поженимся, и все будет в порядке. — И тут же сам испугался собственных слов.

Эва только слабо улыбнулась, а потом снова посерьезнела, я подумал, что она обдумывает мое предложение, но это длилось недолго. Она взглянула на меня, и на ее лице было такое выражение, что я на всякий случай еще раз повторил свое предложение.

Эва сжала мне руку. В голове у меня невольно мелькнула мысль, что я, наверное, на самом деле люблю ее.

Мы снова зашагали вперед и больше об этом уже не говорили. Лишь когда мы прошли изрядный отрезок пути, молчание нарушила Эва, сказав, что если у меня есть еще время, мы могли бы поехать к ним, сообщить обо всем ее родителям.

Ну, что тут поделаешь! По крайней мере, одной заботой будет меньше!

— Так зачем же мы тогда идем в город?

Она улыбнулась и пожала плечами.

Мы повернули назад, и пошли к вокзалу.

Родителей Эвы эта новость очень удивила. Когда Эва им ее сообщила, они сначала подумали, что она шутит, но потом в разговор вмешался я и подтвердил ее слова.

— Послушай, — набросилась на нее мама. — Вы случаем каких-нибудь глупостей не наделали? — и потом то и дело подозрительно ее оглядывала, а порой косо посматривала и на меня, казалось, что ей что-то во мне не нравится. Под ее взглядом я чувствовал себя неловко, но Эвин отец вскоре отвел меня в сторонку, словно намекая, что это женское дело, пусть сами разбираются.

— Кто это придумал? — допытывалась мать Эвы.

— Это ведь неважно, — отвечала Эва. — Я уже достаточно взрослая. Почему ты меня в чем-то подозреваешь?

Однако мать была намерена во всем разобраться. Разумеется, теперь на очереди был я; она стала расспрашивать, не отстаю ли я в учебе, когда я получу диплом, какая у меня будет зарплата, не слишком ли я много пью. Сказала, что один выпивоха у нее в доме уже есть и второго ей не надо.

Я заметил, что тоже уже взрослый и смогу позаботиться о семье.

Эвин отец увидел, что такие разговоры ни к чему хорошему не приведут и решил их завершить. — Если хотите пожениться, я ничего против этого не имею. Можете сыграть свадьбу хоть через неделю. Один мой знакомый работает на мясокомбинате, могу там достать дешевое мясо, поскольку того поросенка, которого мы тут тайком выкармливаем, было