покинуть комнату старосты, но не смогла. Словно ведомая на незримом поводке, она подошла ближе, неуверенно села рядом. Натужный скрип. Прислонилась спиной к изголовью. Тихое шуршание постельного белья. Все эти звуки казались ей до одури оглушительными, неприемлемыми и чудовищно смущающими.

– Я плохо сплю в последнее время, – раздался непринужденный тихий голос Горского. – Хотел лечь пораньше, но не удалось.

– Извини, что помешала. – Василиса приняла слова Святослава на свой счет, восприняла как некий упрек. – Я могу уйти.

– Ты знала, что дельфины могут спать и бодрствовать одновременно? – неожиданный вопрос старосты застал Василису врасплох, и она озадаченно посмотрела на него. – Этот навык бы мне пригодился.

– Полушаровый сон, – несмело прошептала Колычева, скользя взглядом по остро очерченному профилю.

– Он самый, – Горский едва заметно кивнул, устало смежил веки.

Василиса многое поняла в тот вечер, когда прочла записи в его дневнике, но вопросы остались. Она неистово и самозабвенно желала услышать ответы на них от самого Горского. Не желала гадать и строить предположения. Просто хотела поговорить с ним об этом. Конечно, она понимала, что позволила себе столь бесцеремонно и даже бесстыдно рыться в его белье. И сомневалась, что была тем человеком, кто имел право знать о секретах старосты. Однако неуемное любопытство было сильнее здравого рассудка. Вопросы вертелись на языке, стремились сорваться с уст, стоило лишь им разомкнуться. Но Василиса рьяно поджимала губы, понимала, что опрометчиво выдаст свой маленький секрет и тем самым вызовет неодобрение Святослава. Почему она вообще нуждалась в его одобрении, Василиса думать не желала.

– Хочешь что-то спросить? – неожиданно предложил Горский, поражая своей проницательностью.

– Ты догадываешься, кто мог убить Соню? – Василиса досадно смежила веки, мысленно обругала себя за трусость. В ту самую минуту, находясь с ним в одной комнате, практически соприкасаясь плечами, она не могла думать о Соне и о том, кто был виновен в ее смерти. Василиса просто обманывала себя и пыталась оттянуть неизбежное.

– Нет. – Голос Горского был ровным и спокойным, без единой тени раздражения или разочарования. Василиса невольно почувствовала легкую обиду. – Мне сложно судить о чужих мотивах и желаниях. Я знаком с большей частью студентов, но я ни с кем не был близок. Никогда. – Немного подумав, добавил: – Кроме Игоря.

– Не понимаю, как ты можешь дружить с таким, как он. – Колычева внимательно следила за любыми изменениями на лице Горского и в глубине души опасалась, что эти слова могли его ранить. Угольные ресницы дрогнули, веки разомкнулись, и Горский, повернув голову в сторону, посмотрел на Василису цепким, проникновенным взглядом. Воздух вмиг стал тягучим и густым.

– Он – моя путеводная звезда. – Губы Горского дрогнули в кривоватой улыбке. – Мой навигационный маяк. Я вижу в нем того себя. Настоящего. Понимаешь?

Колычева не понимала. Она чувствовала, что в этом заложен глубокий сакральный смысл, который был ей недоступен. Разноцветные глаза напротив смотрели не моргая, словно проникали под кожу, касались костей, заглядывали в самые потаенные уголки ее мятежной души. Василиса чувствовала, что ее засасывает в бездну, и не было ни сил, ни желания противиться этой необузданной силе. Она стиснула челюсти, зажмурилась и с трудом отвела голову в сторону.

– Я не это хотела спросить, – призналась Колычева, рассматривая собственные пальцы.

– Знаю, – не медля ни секунды, подал голос Горский, словно ждал. Словно знал все вопросы наперед.

– Так… – несмело начала Василиса, водя подушечкой большого пальца по внутренней стороне запястья, – что бы ты хотел получить от своего Тайного Деда Мороза?

Этот вопрос был самым безобидным из тех, на которые Василиса хотела узнать ответ. Кроме того, он не был связан с дневником. Некая золотая середина. Компромисс с самим собой. Василису посещали крамольные мысли о том, что желания старосты могли бы быть безрассудными, иррациональными, абсурдными, выходящими за пределы допустимых границ. Но разум отказывался верить в то, что он мог быть таким аморальным.

Неловкое молчание, повисшее между ними, стало чудовищно нестерпимым. Василиса чувствовала, как испытующий взгляд блуждал по ее профилю, опалял кожу, вызывая предательскую дрожь. Она разомкнула губы, чуть слипшиеся от подсохшей слюны, и торопливо провела по ним языком, шумно сглотнула. Решалась. Собиралась с духом. Уговаривала себя повернуться и взглянуть на Горского, чтобы услышать ответ, либо изменить тему разговора, задать другой вопрос, сделать вид, что ничего не произошло. Однако бархатный голос выбил у нее твердую почву из-под ног. Василиса вздрогнула и застыла, услышав короткое, но емкое:

– Тебя.

Глава 11

Март. Год поступления Колычевой

[13.03.2023 – Понедельник – 08:45]

Суббота и воскресенье прошли в необъяснимой тревоге. Следователь на территории кампуса не появлялся, словно решил дать всем время подумать и привести мысли в порядок. Но от этого спокойнее не становилось. Очевидное затишье перед бурей.

Василиса была сама не своя. В тот вечер, после признания Горского, она просто ушла, не сказала ни слова. Трусливо сбежала, поджав хвост, словно вымазанный в грязи щенок, и даже не хотела думать, как выглядела со стороны на самом деле. В тот переломный момент желание припасть к чувственным губам своими, чуть шершавыми и обветренными, требовательно прижать к себе, зарыться пальцами в мягкие волосы было столь сильным, что привело Василису в панический ужас. Ее сковал иррациональный страх, который она не смогла в себе подавить, не смогла остаться. Проплакала всю ночь. Сдавленно всхлипывала в подушку, пропитывая ее предательскими слезами. Причину подобной реакции не могла объяснить даже самой себе.

Полина ничего не слышала или лишь сделала вид. Она даже не шелохнулась за всю ночь, невзирая на то, что Василиса остекленевшим взглядом задержалась на ее узкой спине и судорожно всхлипывала. В любом случае она была благодарна Полине за безмолвную и призрачную поддержку. Василиса не хотела слышать ободряющих слов или, еще хуже, бесконечных нотаций, что были так свойственны подруге. Предпочла упиваться своей болью, вспоминая тяжелые школьные годы, в покорном одиночестве. Призраки прошлого вновь и вновь сковывали ее своими незримыми цепями. Сдавливали, выбивали воздух из груди, ломали ребра.

Меж тем в глубине души Василиса затаила глубокую, немного детскую обиду за безразличное к ней отношение. Не остановил. Не пошел следом. Не попытался поговорить и выяснить причину, чтобы развеять ее страхи. Василиса горько и беззвучно смеялась над собственными мыслями. Напоминала себе, что в этой истории она – отрицательная героиня. Прочитав личный дневник Святослава, она прекрасно осознавала, что ее ожидания не имели никакого смысла. Но это знание не помогло ей обрести немного смелости и уверенности в себе.

Ожидания? Запоздалая мысль расколола сознание незримым копьем. В