– А как же желание избавиться от надоедливой и чрезмерно навязчивой поклонницы? Или, напротив, от той, которая хотела избавиться от вас?

– Звучит как бред, – сухо выдавил Игорь. – Даже если ваши предположения верны и это Соня рассталась со мной, а не я с ней. Кто будет убивать из-за любви?

– О, вы удивитесь, если узнаете, как часто происходит подобное, – иронично произнес следователь, не отводя взгляда от свидетеля. – Можно ли убить за предательство, Игорь Григорьевич? За измену?

– Что вы… О чем вы говорите?..

– Вам известно, где нашли труп Василевской?

– На четвертом этаже, – с сомнением протянул Игорь.

– Да, в крыле, где, насколько мне известно, расположены комнаты парней. Не думали о том, что у Василевской мог быть кто-то помимо вас?

– Вот вы о чем, – Игорь криво усмехнулся. – Если скажу, что нет, это будет звучать слишком высокомерно?

– Почему вы так категоричны? – Морозов поджал нижнюю губу и едва заметно повел плечом. – Вы состояли в отношениях с другой девушкой и состоите по сей день. Как следует из ваших же показаний, вас ничего не связывало с потерпевшей. Почему она не могла поступать так же, как и вы? К тому же вы сами мне сказали, что не особо интересовались ее жизнью. Может, у нее был молодой человек?

– С… – Игорь прокашлялся, прочищая горло. – Сомневаюсь.

– Ладно. Вы сказали, что были в комнате одни. А Аверина? Она не была у вас в тот вечер?

– Она приходила, но я попросил ее уйти. Хотел побыть один. Она не задержалась.

– В котором часу?

– До комендантского часа, но точное время не скажу.

– Потерпевшая знала, что вы состоите в отношениях с Авериной?

– И да и нет. За прошлый учебный год мы много раз сходились и расходились с Олей. Как раз перед летними каникулами мы вновь расстались. Честно говоря, я не знаю, как Василевская относилась к этому. Мы это никогда не обсуждали.

– А Аверина? Вы сказали, что она знала о вас с потерпевшей. Как она реагировала на это? У нее могли быть конфликты с Василевской на этой почве?

– Я… – Игорь неопределенно повел плечами и опустил глаза. Конечно, Аверина была не в восторге, и без скандалов не обходилось, особенно в последнее время. Но Игорь просто не мог выставить ее в подобном ключе перед следователем. Это было низко даже для него. – Я не думаю, что Оля могла навредить Соне. Она не такой человек.

– Пусть так, – Морозов шумно вздохнул и высоко поднял брови. – Известно что-то про личный дневник Василевской?

– Она носила с собой какую-то невзрачную тетрадь, но я никогда не интересовался содержимым. А она мне не рассказывала и не показывала.

Игорь был практически искренним со следователем. До того дня, когда Горский показал ему заметку в дневнике, он не знал, что Василевская вела личные записи. Откровенно говоря, Игорь не был заинтересован в том, чтобы узнать Соню лучше и ближе. Был занят тем, что разбирался с собственными чувствами.

– Знали, что у нее есть брат?

– Да, но знаком не был. – Игорь рассеянно провел пальцем по брови. – Я знаю, что семья Василевской достаточно влиятельна и богата и что она отказалась от фамилии отца, перестала общаться с ним. Но подробности их семейной драмы мне неизвестны.

– А Василиса Колычева? – следователь закинул ногу на ногу и слегка откинулся на спинку дивана. – Вам что-то известно о дружбе Колычевой и Василевской?

Игорь впал в ступор. Его удивил тот факт, что отношения Василевской и Колычевой следователь описал столь незамысловатым словом «дружба». Сам Игорь о подобном никогда не задумывался. Он часто злился на Колычеву за ее способность совать нос в чужие дела. Был уверен, что она просто стравливала его с Василевской. Действовала исключительно из ненависти к нему, а не из благих побуждений к Соне. Именно поэтому он нередко злился и выходил из себя, когда на горизонте возникал ее благородный лик, и не мог избавиться от нахлынувшей ярости. В чем была причина такой реакции, Игорь не знал и знать не желал. Он принимал свой порыв как должное. Не намеревался узреть в этом какую-то истину или скрытый смысл. Между тем факт оставался фактом. Исчезла Василевская – иссякла вся злость к Колычевой.

Молчание затянулось, но Игорь не находил ответа. Он уже достаточно скрыл и более скрывать не желал. Однако, как известно, ложь порождает большую ложь.

– Мне ничего не известно о друзьях Сони, – уклончиво ответил Игорь и прикусил щеку, шумно вздохнув. Лжи в этом не было.

– Вот как… При каких обстоятельствах вы познакомились с Колычевой? – следователь широко расставил ноги и подался вперед. – При прошлом допросе вы спросили у меня, не Колычева ли рассказала мне о ваших конфликтных отношениях с потерпевшей. Я делаю вывод, что вы знакомы. Более того, она достаточно осведомлена о вас с Василевской.

Морозову не нужен был ответ. Он знал, что попал в самое яблочко. Дубовицкий не умел врать. Как заметил следователь, парень был достаточно открытым и вспыльчивым. Все его эмоции и чувства можно было легко прочесть благодаря живой мимике лица и красноречивому языку тела. Нервничал; часто кусал губы; отводил взгляд в сторону, поскольку избегал прямого зрительного контакта; непроизвольно морщился, чем выдавал истинное отношение к сказанному. Морозов практически не сомневался, что Колычева знала больше, чем кто-либо другой из злосчастного списка.

– Я знаю многих студентов, и Колычева в их числе, но… – Игорь нервно прочистил горло. – Но о дружеских отношениях с Василевской не осведомлен.

– Хорошо, – легко сдался следователь, понимая, что свидетель умалчивал эту информацию намеренно. У него не было цели загнать его в угол. Было достаточно и признания, которое далось ему с большим трудом. – Есть версии: кто мог убить Василевскую?

– Нет, – Игорь активно покачал головой. – Несмотря на конфликты, которые были на факультете, они все же не имели особого веса. Все это было словно напускное. Игра на публику. Не думаю, что кто-то действительно ненавидел Соню настолько, что желал ей зла.

Спустя три часа…

Морозов неторопливо складывал ноутбук и процессуальные документы в рюкзак. Он очень хотел допросить Колычеву. Был уверен, что она сможет внести некоторую ясность. Однако не повезло: руководство буквально требовало от него бросить все и расследовать убийство малолетнего ребенка. Сергей бы и рад стараться, но это не значило, что другие уголовные дела в его производстве расследовались без его участия. В сутках не хватало часов, а в теле – сил. Но это никого не волновало.

Хомутов уехал сразу после допроса