это беглое изображение семиконечной звезды на изящной цепочке. Он искренне верил, что Эсте мне поможет, что она знала вещи, которые мне необходимо знать. Я не могла вообразить, что именно… если только… возможно, мама сказала Эсте гораздо больше всего, кроме факта существования простого сейфа. Идея того, что она могла так поступить, вызвала одновременно и надежду, и глубинное ощущение дочернего предательства — раз моя мать могла сказать моей лучшей подруге вещи, которых не говорила мне. Не поэтому ли Эсте так настойчиво звонила, пытаясь увидеться со мной после смерти мамы?

— Когда вы сделали это в моём офисе, в день нашей встречи, я не думал, что вы знаете, что делаете, — пробормотал мистер Бальфур.

В то время я толком не понимала этого, не так, как сейчас, но я не собиралась это признавать.

— Все в Дивинити способны на такое?

— Многие. Определённо не все.

— Что это за способность?

— Условия наследования, мисс Грей. Прошу, будьте терпеливы.

— Как умер мужчина в амбаре? Вам кто-либо сообщил?

— Пока что нет. Но как только я узнаю, я вам сообщу. Вы позвоните мисс Хантер?

Так много странных и чрезвычайно тревожащих вещей произошли со мной за такое короткое время, что мне отчаянно нужно было увидеться со своей лучшей подругой, чтобы утрясти всё это. И если мама говорила Эсте то, что никогда не рассказывала мне… Ну, вот и снова этот прилив надежды и взбешённое чувство предательства.

— Я уже пригласила её. Она будет здесь в пятницу.

Через два дня от сегодняшнего, слава небесам.

Его лицо озарилось улыбкой.

— Тогда вы останетесь?

— На эту ночь? Да. Помимо этого я не беру на себя никаких обязательств, — я встала. чувству, что получила от Джеймса Бальфура все ответы, каких могла добиться до 00:01 вторника. И да, если я ещё буду здесь, я определённо не буду спать в этот ведьмовской час, разрывая то чёртово письмо спустя минуту после его наступления.

Поднявшись, он произнёс низким, напряжённым голосом:

— Я даю эту клятву по своей воле, мисс Грей. Я буду защищать вас всеми инструментами в моём распоряжении, без исключения. Я клянусь своей жизнью, что буду охранять кровную наследницу поместья Кэмерон.

Так формально, так серьёзно.

— Я организовала доставку посылки, которую привезут в ваш офис на моё имя. Прошу, принесите её мне, как только она прибудет. Кстати говоря, у особняка есть адрес?

— Уотч-хилл, дом 1, — ответил он.

Я почти ожидала, что он назовёт номер 666, настолько зловещим был экстерьер стигийской цитадели, настолько странными были события в этом месте и вокруг него.

— Спасибо. На этом всё, — я удивилась тому, насколько гладко я отпустила его краткой фразой, но я была раздражена, почти сердита, и я не получила от него ни единой стоящей крупицы сведений, не считая информации о братьях Джунипер.

***

Пусть я была чрезвычайно отвлечена, я сумела договориться о плане выплат с моими кредиторами и выбрала местного адвоката для изучения соглашения о наследовании. Второе оказалось проще, чем первое. Во Франкфорте я была обездоленной Зо Грей, которая задолжала денег почти каждому врачу и каждой больнице в радиусе 160 км. В Дивинити я была мисс Грей-Кэмерон, наследницей немыслимого состояния.

Мистер Йен Лагерти из «Лагерти, Логан и партнёры» заверил мне, что договорится, чтобы копию соглашения о наследовании отправили в его офис прямиком из «Бальфур и Бэрд» (мне нет необходимости утруждаться и приносить документы лично), а полный отчёт, изученный всеми партнёрами фирмы, он сам лично доставит в особняк к одиннадцати утра завтрашнего дня, поскольку он получит огромное удовольствие от возможности поздороваться и приветствовать меня в Дивинити. Когда я поинтересовалась насчёт оплаты, он сказал, что для его фирмы честь оказать мне данную услугу, и он надеется, что я рассмотрю их для своих дальнейших деловых начинаний.

Когда мы попрощались, я какое-то время сидела и обдумывала странности своей жизни (пока что отложив в сторону попытки убийства; я профи в разграничении сфер своей жизни), сосредоточившись исключительно на том, как это странно, когда представители бизнесов и заведений обхаживают тебя, а не наезжают, не угрожают и не обращаются с тобой как с самыми злостными неплательщиками.

Найдя верёвки у двери на южном крыльце, я внимательно изучила их и с досадой решила, что хотя они выглядели истрепавшимися, им могли намеренно придать такой вид, и я не могла делать твёрдых выводов на основании этого.

Ранним вечером я направилась на кухню, чтобы найти еду. Я не ела с завтрака, и видимо, столкновение со смертью сказалось на моём аппетите как инъекция стероидов, потому что я отчаянно, до дрожи проголодалась. Проходя через переднее фойе, я бросила взгляд в окно, надеясь мельком увидеть телохранителей, но на крыльце не было никаких мужчин.

Поспешив на кухню, я заметила всех четверых — они стояли у бассейна, вооружённые, с гарнитурами в ушах; один отдавал приказы, остальные кивали.

«Конфетки», — подумала я, уставившись.

Я имела пристрастие к определённому типу мужчин, и Джеймс Бальфур расположил у моей двери четыре роскошные услады для глаз. Словно Девлин предоставлял недостаточный соблазн. Оставалось надеяться, что эти мужчины ненадолго здесь задержатся. Возможно, они будут сменяться каждые несколько дней. Или, рассуждала я, можно запросить замену и не испытывать чувства вины, потому что у таких профессионалов наверняка долгий список ожидания, состоящий из хорошо платящих клиентов. У меня складывалось ощущение, что Джеймс Бальфур сделает всё, что бы я ни попросила, лишь бы я осталась.

Мой взгляд переходил от одного сурово привлекательного мужчины к другому, пока я обдумывала, какого мужчину я собиралась…

Да что со мной не так?

Я не только вела себя так, будто не планировала уезжать, я ещё и приглядывала потенциального партнера для траха! Казалось, Келлан пробудил во мне огонь, который можно было потушить лишь одним способом.

Не. Бывать. Этому.

Покачав головой, я поспешила к холодильнику, навалила себе на тарелку свиных отбивных, сырных креветок, добавила сливочной кукурузы, которую нашла в закрытой миске, плюс горсть стручковой фасоли с деревенской ветчиной, схватила ещё одну тарелку, на которую положила булочки, достала из холодильника банку джема и, не подогревая ничего, уселась и начала пожирать это всё.

Только умяв половину еды, я смогла отложить вилку и подумать о том, чтобы подогреть остальное. Я обожала булочки Леннокс, испечённые на свином жире, и в холодном виде они далеко не такие вкусные.

Затем я осознала, что пребываю в лёгком шоке. Слишком много всего произошло, и слишком быстро; мой мозг испытал перегрузку и уже не обрабатывал информацию надлежащим