Пока я проходила через юго-западную гостиную, мой телефон зазвонил, оповещая о звонке, которого я ждала. Присев на диван, я быстро ответила.

— Здравствуй, Том. Как Дотти? — когда ты сама смотрела, как близкий человек тонет в безжалостных волнах неизлечимой болезни, это первый вопрос, который ты задаёшь человеку, сидящему в той же лодке.

— Хорошо, насколько это возможно, — устало сказал он. — Спасибо, что спросила.

Я хорошо знала эту усталость. После краткого разговора об её лечении и моих заверениях в том, что мы не хранили ничего горючего на своём участке, Том сказал мне, что бензин был сосредоточен в подвале, что одно из древних распашных окон наверняка разбили, чтобы получить доступ, и что его встревожило количество горючего вещества, найденного среди обломков.

— Факт заключается в том, Зо, что в момент начала пожара мы могли бы находиться в считанных кварталах от места, и всё равно не было ни единой надежды его потушить.

— Зацепки есть?

— Ни одной. У нас тут не бывает таких пожаров. Обычно я бы присмотрелся к владельцу, но у Рэя выплачена ипотека и нет страховки. Он ничего не получил и многое потерял. Я буду следить, не возникнет ли похожих пожаров в окрестных городах и населённых пунктах, но в остальном мы получили нераскрытое дело. Некого допрашивать, нечего расследовать.

— Рэй звонил мне и угрожал. Сказал, что подаст в суд.

Том хрюкнул.

— Я с ним поговорю. Он уже месяцами опять слетает с катушек. Ты знаешь, каким он бывает. Тебе не о чём беспокоиться, дорогая; ты была на собеседовании, когда это случилось, и никто, абсолютно никто не поверит, что ты бы могла навредить своей матери. Ты посвятила ей всю свою жизнь. Рэй — обиженный, озлобленный мужчина. Я с ним разберусь.

— Спасибо, — тихо сказала я. — Ты не мог бы передать содержимое сейфа моей подруге Эсте, которая на этих выходных приедет ко мне в гости?

— Где ты? Думал, ты живёшь в той студии.

— В Луизиане.

— Прости, Зо. Хотелось бы мне иметь возможность сделать так, но мне нужно документальное подтверждение передачи исключительно ближайшему родственнику или распорядителю имущества.

— Но я не знаю, когда вернусь, — возразила я. — Как насчёт того, чтобы отправить почтой?

Он замолчал на несколько долгих секунд.

— Могут пройти месяцы, прежде чем я вернусь в Луизиану, — решительно настаивала я.

— Формально я должен передать это в руки, — вздохнул он.

— Если ты отправишь это почтой с отслеживанием, само собой, это достаточное подтверждение. Пожалуйста, — с рвением добавила я. — Мама была всем моим миром. Не заставляй меня ждать несколько месяцев.

Очередной вздох, затем:

— Полагаю, я могу оформить отслеживание как достаточное подтверждение.

— О, спасибо! — воскликнула я, выдохнув, хотя даже не осознавала, что задержала дыхание. Я не была уверена, что это доставят в особняк без улицы и номера дома, так что назвала адрес юридической фирмы «Бальфур и Бэрд» (не сказав, что это юридическая фирма и сделав мысленную пометку сообщить мистеру Бальфуру, что туда прибудет посылка для меня). Том обещал завтра зайти в пожарную часть и лично отправиться на почту, что означало, что посылка прибудет сюда в субботу, самое позднее в понедельник.

Поблагодарив его и пожелав всего наилучшего, я уже собиралась завершить звонок, но тут он сказал:

— Считай, что тебе повезло, Зо, раз это не было твоим выходным днём, иначе ты бы тоже погибла в том пожаре. Соседи сказали, что слышали взрывы, а потом весь дом был охвачен огнём. Всё произошло практически мгновенно.

Я сидела, застыв и держа телефон у уха после того, как он повесил трубку.

Я была так поглощена горем, так ошеломлена внезапной, кардинальной переменой своих обстоятельств, и так разъярена тем, что кто-то намеренно подстроил пожар, убивший мою мать, что я не сообразила, что тот день должен был быть моим выходным.

В тот день я тоже должна была быть дома. И была бы, если бы меня не уволили. Мы наверняка сидели бы в маминой спальне, с ассортиментом вкусняшек, которые я на той неделе смогла купить в продуктовом, разговаривали бы или смотрели бы фильм. Вдруг тот, кто залил подвал бензином, так же тихонько прокрался вверх по лестнице и забаррикадировал дверь в её комнату? Мы бы обе умерли, цепляясь друг за друга и крича? Тот, кто сжёг дом, ожидал, что я тоже буду в нём? Тот день был на самом деле первой из уже двух попыток покушения на мою жизнь? Может, я изначально была целью, а мама — лишь сопутствующий урон?

Эта мысль разъярила меня ещё сильнее. Как давно Джунипер Кэмерон сообщила людям в Дивинити, что она нашла наследницу, и упоминала ли она имя? Алтея Бин знала подробности обо мне. Прошло достаточно времени, чтобы поджигатель начал воплощать план в жизнь? Меня взяли на прицел и открыли охоту? Если так, что дальше?

— Прошу прощения, мэм?

Спеша собраться с мыслями, я повернулась и обнаружила горничную, которую я ещё не встречала — она стояла в дверном проёме, заламывала руки и переступала с ноги на ногу.

«О Господи, ну что теперь-то?»

— Да? — выдавила я.

— Прошу прощения за беспокойство, но Лейт хочет знать, что делать с телом.

Мне пришлось несколько раз заново прокрутить этот вопрос в голове; и всё равно я не была до конца уверена, что верно её расслышала.

— С телом? — переспросила я осторожно, почти неслышно, на случай, если я не так расслышала. Само собой, мне послышалось.

— Да, мэм.

Что ж, это едва ли информативно.

— С каким телом?

— С тем, что в амбаре.

— В амбаре есть тело? — повторила я ещё более осторожно, сохраняя своё лицо бесстрастным, что было немалым подвигом, учитывая мой нарастающий ужас.

Она кивнула, явно испытывая дискомфорт.

— Мёртвое тело? В смысле, мёртвый человек?

Серьёзно? Какого чёрта?

— Да, мэм.

— Прошу прощения. Должно быть, я что-то упускаю. Почему в амбаре мёртвый человек?

Она пожала плечами, выглядя несчастной.

Я открыла рот, закрыла обратно. Когда я была в амбаре, там никого не было, по крайней мере, насколько я видела. Наконец, я слабо произнесла:

— Такое часто случается?

Я унаследовала убивающий амбар с призраками, который пусть и не сумел убить меня, но успешно прикончил кого-то другого?

— Нет, мэм. Это впервые.

Факты, напомнила я себе — техника, которую я выучила на постоянных визитах к врачу, где новости становились всё хуже и хуже — убрать эмоции, сочетать разум и факты.

— Мы знаем, чьё это тело? — это должно пролить какой-то свет.

— Элис сказала, что это тот мужчина,