Я разинула рот.

— Как он умер? — нападение свирепых псов? Ещё один упавший инструмент?

— Я спрашивала от лица Лейта, мэм. Он не знает, что с ним делать.

— Да, но как он умер? — повторила я, повышая голос вопреки своим попыткам проецировать спокойную уверенность и контроль.

— Простите, мэм, — ответила она. — Лейт не сказал.

Я замолчала на несколько долгих секунд, затем сказала:

— Ты не могла бы привести сюда Лейта? И Элис тоже.

— Да, мэм.

И снова я получила почтительный кивок, почти реверанс, и она попятилась. Я не была уверена, что ужасало меня сильнее: тот факт, что в амбаре труп, или тот факт, что когда персонал находил мёртвые тела, он отправлял ко мне горничных с вопросом, как от них избавиться.

Когда она снова появилась на пороге, с Элис, которая испытывала чрезвычайный дискомфорт, а также с коренастым румяным мужчиной, который мог быть лишь бригадиром, Лейтом, я жестом пригласила их войти.

Они прошли в комнату и встали бок о бок друг с другом, лицом ко мне и с таким видом, будто они предпочли бы предстать перед расстрельным отрядом.

— Я так понимаю, вы нашли тело в амбаре, — осторожно сказала я Лейту.

— Да, мэм.

Далее я обратилась к Элис:

— Это мужчина, который ранее приходил в особняк?

— Да, мэм.

— Ты уверена?

— Абсолютно, мэм.

Из-за всех этих нервничающих людей и обращения «мэм» я чувствовала себя инквизитором. А ещё я чувствовала себя субъектом этой самой инквизиции. Я леди особняка, и это моя проблема, но я совершенно не подготовлена к такому.

— Его раздавил инструмент? — спросила я Лейта.

Он выглядел опешившим от вопроса.

— Нет, но один инструмент действительно упал. Верёвки не выдержали. Приземлился на комбайн, сильно повредил его.

— Веревки истрепались или были перерезаны?

— Я их не осматривал.

Изображая уверенность, которой я определённо не испытывала, я сказала:

— Осмотрите, пожалуйста, затем принесите их в дом. Как умер мужчина?

— Я не видел никаких травм, мэм. Я просто хотел узнать, что делать с телом.

Я решила осторожно разведать.

— А какие варианты?

— Похоронить, — натянуто сказал он. — Сжечь. Утопить в одном из озёр. Вызвать судмедэксперта.

Ладно, вот теперь мы вышли за пределы ужасающего. Он назвал судмедэксперта как последний вариант и вообще не упомянул полицию.

— Вы ранее уже избавлялись от тел на участке? — резко потребовала я.

— Я лишь говорю, что позабочусь об этом так, как вы пожелаете.

— Вам приходилось ранее избавляться от трупов на данном участке? — повторила я, не собираясь позволять ему уйти от ответа. Да что это за место такое?

— Никогда, мэм, — пылко сказал он с безошибочно узнаваемым блеском обвинения в глазах. — Тут никогда не было трупов, от которых надо было избавляться.

Я услышала: «Затем появились вы, и у нас сразу труп. Когда Джунипер была здесь, всё явно не делалось так халатно!»

— Я бы хотела, чтобы вы вызвали судмедэксперта. Я хочу знать, кто этот мужчина, зачем он здесь был и как умер. Я так понимаю, он не из числа ваших сотрудников?

— Нет, мэм. Никогда прежде его не видел. Он не здешний.

— Пусть судмедэксперт позвонит мне, когда он заберёт… — я не могла закончить предложение. Тот же мужчина, который заманил меня в амбар, чтобы убить, каким-то образом встретил здесь свою собственную кончину.

— Да, мэм, — сказал Лейт. — Я оставлю верёвки на крыльце у южной двери. На этом всё, мэм?

Когда я кивнула, они как Три Балбеса спотыкались друг о друга, спеша покинуть моё общество.

После их ухода я сидела неподвижно, сжимая руку в той старой привычке, от которой невозможно было избавиться; будто тянулась за заверением или утешением, но не находила ничего, лишь отсутствие там, где я ожидала или надеялась обрести что-то. Я часто гадала, может, это бессознательный, инстинктивный поступок маленькой девочки, тянущейся к отцу, которого она никогда не знала, к сильной руке, за которую можно взяться и почувствовать себя в безопасности.

Заставив себя остановиться, я медленно вдохнула и выдохнула ещё медленнее, успокаивая себя. Я только-только уложила в голове тот факт, что мужчина подстроил покушение на мою жизнь, возможно, даже сам пытался меня убить, и что возможно (наверняка!), в прошлом было покушение на мою жизнь в Индиане, что моя мать убита — а теперь у меня на руках труп и ещё один вопрос в том, что быстро превращалось в длинный и ужасающий список.

Кто вообще убил его?

Глава 11

Алисдейр

Шаги королевской ведьмы вновь сотрясают землю поместья Кэмерон, угасая и струясь, питая и осушая. Под музыку в её крови юную Кайлех заставил танцевать ковен достаточно могущественный, чтобы пробудить луну на полночном небе, достаточно изобильный, чтобы внушать вожделение и зависть всем остальным существующим ковенам; ковен опасно незащищённый. Меня беспокоит не просто мой враг, но и судьба, и сама душа Дивинити.

Она видит меня, но не видит, и я должен найти способ это изменить. Я многому мог бы научить её, достаточно, чтобы с силой, которую я чувствую в её крови, у неё мог появиться шанс. Крохотный, надо признать, но шанс — это всегда шанс, тогда как птица, вопреки её ограниченным убеждениям, это не всегда птица.

Здесь, в Дивинити, лишь немногие драгоценные вещи кажутся тем, что они есть на самом деле.

Ведьма плачет, и вопреки случившемуся сегодня, эти слёзы дают мне надежду. Если я могу дотянуться до неё, значит, есть до чего дотягиваться. Её сердце ещё светлое…

Ах, свирепые превратности судьбы! На священной, знающей земле была пролита кровь до того, как она дала клятву, и чтобы защитить себя, она почерпнула силу самым губительным способом!

Она танцует на минном поле, которое сама же и сотворила.

Где сейчас та неподвижность, ведьма? Ты обязана вновь её найти. Это всё, что послужит тебе, всё, что может тебя спасти.

Не повторяй той ошибки вновь.

Это свяжет тебя на всю жизнь. По крайней мере, на ту недолгую жизнь, что останется тебе, если наш враг одержит верх.

Глава 12

— В этом правда не было необходимости, я могла приехать в ваш офис, — сказала я мистеру Бальфуру, когда мы устроились на диванчике в южной приёмной буквально через двадцать минут после того, как я позвонила ему и в деталях пересказала, что случилось со мной в амбаре, начиная с упавшего и отлетевшего инструмента, заканчивая загадочными собаками и, наконец, проинформировала его о теле. Правда в том, что я жаждала сесть