Решение московского суда от 19 августа 2012 г. отправить трех участниц группы – Марию Алехину, Екатерину Самуцевич и Надежду Толоконникову – на два года в колонию вывело медийную кампанию вокруг Pussy Riot на новый уровень. Можно сказать, что теперь кампания имела два главных направления: первое, изначальное, основывалось на идее о том, что Россия находится в состоянии войны с Западом и церковь – первая жертва этой войны, так как является ядром русской нации. Патриарх Кирилл во время празднования 200-летнего юбилея Бородинской битвы сравнил произошедшее в храме Христа Спасителя с вторжением в страну иноземных захватчиков[523]. В этот же день интервью с патриархом было показано в программе «Вести недели», и там он назвал выступление Pussy Riot «разведкой боем»[524]. Оказалось, что поддержка группы внутри России была частью большого плана по уничтожению русской национальной идентичности. Постоянно звучащие утверждения, будто активистки взаимодействовали с иностранными спецслужбами, работали на то, чтобы еще больше демонизировать Pussy Riot и либеральную оппозицию, поддержавшую несправедливо осужденную группу.

Второе направление было связано с растущей оглаской дела за пределами России. Множество мировых звезд выразили поддержку Pussy Riot, а явные нарушения судебного процесса ставили под вопрос легитимность происходящего[525]. Все это подтолкнуло прокремлевских спикеров к заявлениям о развернутой международной кампании по дискредитации российских властей и о том, что Pussy Riot – всего лишь один из ее инструментов. Стало понятно, что международная огласка дела Pussy Riot становится токсичной для Кремля, и с помощью лояльных спикеров он постарался объяснить природу скандала американским заговором. Мамонтов в одном из интервью допустил, что именно поддержка Россией Сирии вынудила американцев организовать этот кризис[526]. Дугин, в свою очередь, утверждал, что Pussy Riot – это всего лишь первая ласточка в установлении империалистской оккупации России США[527]. Резкая смена темы с атаки на религию на атаку против Кремля стала важным поворотным моментом кампании и продемонстрировала, что в действительности больше всего беспокоило российские власти.

Второй эпизод фильма «Провокаторы», вышедший в сентябре 2012 г., был посвящен якобы участию в деле Pussy Riot беглого олигарха Бориса Березовского, проживавшего в Лондоне. Покинувший Россию в 2000 г., Березовский был одним из наиболее демонизированных противников Владимира Путина[528]. Несколько героев фильма и участников последующей дискуссии в студии программы «Специальный корреспондент» утверждали, что именно Березовский стоял за коварным планом Pussy Riot по делегитимации Путина[529]. Однако вдобавок к этому некоторые гости программы утверждали, что у дела Pussy Riot имеется отчетливый геополитический характер. Якобы британскому PR-агентству Bell Pottinger поступил заказ на кампанию черного пиара против России, а бывший советник президента Рейгана Пол Крейг Робертс в интервью журналисту канала «Россия» сообщил, что Pussy Riot призваны «демонизировать российское правительство из-за несогласия с планом США уничтожить Сирию»[530]. Слова Робертса пришлись ко времени и позволили российским журналистам утверждать, что зарубежным экспертам виднее, какие планы против России имеют их правительства. Такое использование иностранных экспертов только повышало доверие к сугубо конспирологическим интерпретациям дела Pussy Riot.

Удивительно, но тема атаки на православие, будучи главной в начале кампании, к осени 2012 г. резко ушла на второй план. Это стало особенно заметно в третьей программе цикла «Провокаторы», посвященной «истинным» причинам дела Pussy Riot. Ближайших их сторонников (к примеру, Петра Верзилова, партнера Толоконниковой) прокремлевские журналисты обвинили в наживе на скандале вокруг группы. Мамонтов заявил, что участницы Pussy Riot хорошо заработали и стали всемирно известны за счет подрыва позиций России на международной арене. Либеральные сторонники группы внутри страны были показаны в программе как двуликие и жадные люди, работающие рука об руку с разведкой США[531].

В целом дело Pussy Riot было теперь подано журналистами исключительно как акт информационной войны против российского руководства, а группа и ее сторонники воспринимались как инструмент в руках Запада по разрушению государства изнутри. Образ церкви теперь стал совершенно иным, по сравнению с первой программой: из объекта атаки на религию и идентичность она превратилась в духовную скрепу и миротворца, помогающего людям внутри России примириться друг с другом. Третья программа Мамонтова завершалась сценой с двумя подростками, которые якобы подожгли церковь в Калининграде, но вовремя покаялись и были прощены священником-настоятелем данной церкви.

Дело Pussy Riot ярко иллюстрирует специфику использования теорий заговора в процессе национального строительства. Дебаты в провластных СМИ о русской национальной идентичности и необходимости защищать ее отражали скорее политические вызовы Кремлю, чем искреннее желание политиков способствовать национальному консенсусу. В чем Кремль был искренне заинтересован, так это в как можно большей общественной поддержке его действий, в особенности когда он прошел через серьезное испытание парламентскими и президентскими выборами зимы и весны 2011–2012 гг. Традиционное отсутствие четкой национальной политики позволило Кремлю очень фривольно использовать «религиозный компонент» российской идентичности, превратив его в инструмент мобилизации «путинского большинства». Выступление Pussy Riot в этом плане оказалось удачей для Кремля, который испытывал серьезные проблемы с политической легитимностью.