в некотором роде конец света, только для одного-единственного человека. Нашему миру, который мы любим и лелеем, бесчисленное множество раз приходил конец, и все-таки он здесь, по-прежнему существует, рождается, умирает, пребывает в вечном движении.

Билл отошел от окна, спустился по лестнице и вышел на лужайку. Где-то для него изготавливали визитные карточки, готовили к работе телефон. Грядут великие дела.

Когда Билл вернулся домой, Питтипэт была в ванной. Он мог зайти к ней и поцеловать, но она предпочитала, чтобы в ванной ее не трогали. Дай ей волю, могла провести там не меньше двух часов. Ты сам решаешь, как относиться к подобным причудам, – любить или ненавидеть. Билл выбрал любить и делал это яростно. Он любил жену.

Свою жену.

Звякнул телефон. Питтипэт не шевельнулась. Стероиды немного помогли, правда, все утро ее терзал понос, и теперь ей хотелось закутаться в кокон из мыльной пены, положить на глаза теплое полотенце и слушать плей-лист «Французская эстрада шестидесятых» – именно такой, как надо. Питтипэт рассеянно подпевала какой-то пикантной la jeune chanteuse qui chante[34]. Она не понимала слов, но ей нравилась мелодия, поэтому пела просто «ла-ла-ла». Она не слышала, как закрылась входная дверь.

Коллеги Боба часто судачили о его ориентации. Причины были очевидны. Во-первых, он никогда не упоминал о девушке, да и вообще о женщинах в своей жизни. Он работал в бухгалтерии уже одиннадцать лет, значит, ему не меньше сорока. Во-вторых, как заметил Деннис в чате, Боб слишком уж следит за собой и хорошо одевается. Это ничего не значит, заметила Франсина. Но она не стала вдаваться в подробности; может, как-нибудь потом, после пары бокалов в перуанском ресторанчике. Кстати, Боб никогда не ходил с коллегами в перуанский ресторанчик! Он единственный из сотрудников компании по производству велосипедов «Велоцитрон Байсиклз» ездил из Нью-Йорка в Эджвотер, штат Нью-Джерси. Чем он занимался в свободное от работы время, оставалось для его коллег тайной: Боб четко отделял офисную жизнь от личной.

Поэтому, когда утром Боб явился на работу в еще более дурном расположении духа, чем обычно, Франсина, Деннис и остальные принялись строить самые немыслимые догадки, но расспрашивать не решились. Он весь день провел в кабинете и почти ни с кем не общался. Кажется, работал.

В действительности Боб не работал. Он гадал, какого черта Эми забыла в Куинсе. Какая нелепость! Как можно жить где-то кроме Манхэттена! В последние годы ему часто приходилось ездить на свидания в другие районы, однако в Манхэттене есть какая-то романтика, до которой Куинсу как до луны. Даже если живешь в крохотной однокомнатной квартирке. Впрочем, Бобу и не требовалось много места. Порой он воспринимал свое жилье как гостиничный номер, не более того.

В дверь кабинета постучали. Заглянула Франсина с тарелкой самого пышного печенья с шоколадной крошкой, какое Боб только видел.

– Прости, что отвлекаю, – сказала она, явно гордясь собой и не испытывая сожалений по поводу того, что прерывает рабочий процесс.

– Ничего страшного, – усмехнулся Боб. – Франсина, ты дьявол во плоти. Вводишь во искушение.

– Просто положу печенье на салфетку и оставлю на столе, – усмехнулась она в ответ. – А потом закрою дверь, и можешь делать с ним все что заблагорассудится.

Именно так Франсина и поступила. Когда она повернулась, чтобы уйти, Боб изобразил на голове рога и указал на нее: «Вот ты кто». Ей это нравилось.

Боб откинулся в кресле, взглянул на печенье и подумал о Труди. Симпатичная. Определение избитое, но верное. И молоденькая. Даже чересчур. В следующий раз нужно найти девушку постарше. Изменить параметры поиска. Однако Труди излучала трогательную надежду – такой вид бывает, когда всю жизнь мечтаешь жить в Нью-Йорке, наконец твоя мечта сбывается, и это твой первый год в городе. Романтика.

Боб отправил Труди сообщение, и она тут же ответила:

– Приветик! Рада, что ты написал после всего, что между нами было. ЛОЛ.

– Слишком быстро?

– ЛОЛ, конечно, нет. Я уж решила, ты обо мне забыл.;)

– Как я мог о тебе забыть! Мне вчера понравилось.

– Ммммм… ну еще бы.;)

– Встретимся сегодня?

– Прости, не могу. У сестры день рождения. Собираемся женской компанией. Я могу после праздника, но будет уже поздновато.

Блин.

– Ну вот… ладно, шучу. Может, в другой день?

– О да! Как насчет завтра?

– Почему бы и нет? Давай завтра спишемся.

Боб не любил строить планы так надолго. Сегодня ему было бы приятно провести время с Труди, а завтра… Он открыл «Флиртариум». Большой палец сам нашел иконку приложения. Увеличить максимальный возраст до тридцати пяти. Саманта, тридцать четыре. С виду высокая, по плечам спадают длинные золотистые локоны. Можно быть с тобой откровенным? У меня это в первый раз. Дальше привычная болтовня. Хочешь встретиться? Она заканчивает работу в шесть, может встретиться в районе семи, подойдет? Конечно. Жаль, в молодости Боб не знал, с какой легкостью будет клеить девчонок.

– Ну так что, этот твой орел уже вылупился или нет?

– Отвали, я работаю. Нет, еще не вылупился. Потом поболтаем.

Из окна Боба открывался вид на Манхэттен: Морнингсайд-Хайтс, Риверсайдская церковь и многочисленные дома. «У меня получилось, – сказал он себе. – Я попал в будущее». Разве не этого он добивался? Стать взрослым. Он уже толком и не помнил, каково это – подойти к девушке и заговорить с ней.

Вот почему его бесило, что Эми живет в Куинсе, – он был уверен, что она поселится в Вестчестере. Может, так и случилось бы, останься она с ним. Они поселились бы там вместе, почти наверняка, если бы не злосчастный ужин в индийском ресторане и разговор о планах на День благодарения. Много лет подряд Боб повторял про себя события того вечера, не уставая удивляться, с какой легкостью его жизнь разлетелась на мелкие кусочки. Теперь он уже не удивляется. Чем старше становишься, тем больше ценишь, что прошлое исчезает, не оставляя следов.

Звякнул телефон, вырвав Боба из раздумий. Труди. Все-таки согласилась!

– Может, встретимся до дня рождения? Я могу поужинать с тобой, а потом поехать к сестре. Годится? – Боб представил ее милую улыбку и ни на минуту не задумался о том, что уже договорился с Самантой.

– Конечно!

– Давай где-нибудь неподалеку от моего офиса в районе восьми?

Саманта в семь. Можно передвинуть ее на другой день. Она предлагала встретиться в баре где-то на восточной окраине Йорквилла, в районе девяностых улиц. Слишком большой крюк.

– Как скажешь. Ты была в устричном баре «Гранд Централ»?

– Нет. Хорошее место?

– Мое любимое. Тебе понравится.

У дочери Эми проколоты уши. И