«Что ж, настало время сделать то, зачем ты здесь». Пятнадцать лет назад Боб впал бы в ступор. Теперь же он прекрасно понимал, что к чему, только не стал ничего предпринимать: за поцелуем последуют другие, потом одежда окажется на полу – и прощай, Труди.

Пауза так и осталась паузой, поэтому Саманта продолжила:

– Значит, ты работаешь в компании по производству велосипедов?

– Да. – Боб поведал, что трудится там уже одиннадцать лет, правда, никогда не любил кататься на велосипеде. Потом поделился переживаниями о том, что из-за всех бедолаг, погибших в парке, чувствует себя так, будто работает на оружейной или табачной фабрике. Саманта, как и другие девушки до нее, ответила, что езда на велосипеде продлевает жизнь, и радость, которую Боб приносит людям, намного перевешивает страдания. Боб заученно пошутил, что Саманта права и завтра он порвет свое заявление об увольнении. Потом он мысленно снова переместился в бар «Гранд Централ»: Труди проверила телефон и несколько смущенно обменялась взглядом с хостес. В большом зале наверху звучали объявления об отправлении поездов. Идет посадка. Последнее предупреждение.

Саманта глотнула вина, устроилась с коленями на диване, по-кошачьи изогнулась. Ситуация недвусмысленная. Боб замер.

Раздался стук в дверь.

Саманта вскочила, схватила журнал, попыталась выгнать дым от косяка в открытое окно на пожарную лестницу (как будто это могло помочь) и только после этого спросила:

– Кто там?

– Франсиско, – послышался громкий низкий голос.

Саманта застонала и заглянула в дверной глазок. Боб тихо поднялся с дивана. Ему было все равно, что за история назревала с участием Франсиско. Сейчас он находился под кайфом, а когда ты под кайфом, тебе открываются доселе неизведанные горизонты. Боб понимал, что подвернувшаяся возможность не продлится долго, а значит, мешкать нельзя. Поэтому вышел в окно.

– Вы уж меня извините, но он настоящий мудак. Нет, я в курсе, что он твой… – Рокси огляделась, увидела сидящую рядом Элис, – …брат, и… – Она снова огляделась и обнаружила Питтипэт. Дело происходило после четырех бокалов. – …твой муж. И все-таки он мудак. Я в шоке! Настоящий му… извините, я с ним, конечно, не знакома, – оговорилась она и снова обнаружила Питтипэт. – Раз уж на то пошло, я и с тобой не знакома. Но ты мне нравишься, а судя по тому, что я о нем услышала, он мне совсем не нравится. Хотя приложуху придумал зачетную. «ХочуВотЭто» – настоящий огонь! Вчера предложило мне бань ми[35]. Вы пробовали бань ми? Muy delicioso[36]!

Элис глотнула пива и подумала о пустующем месте рядом с Гровером в «Пекарне». Она должна находиться там, а вместо этого сидит здесь, на втором этаже бара «Бубновый валет», излюбленного места студентов. Веселые компании (или просто парочки) выходили из такси или метро, кто-нибудь указывал на неоновую вывеску бара с изображением бубнового валета и подписью: «ЭТО ТВОЯ КАРТА?» и тут же раздавались восторженные возгласы и аплодисменты. Так происходило по семь-восемь раз за вечер.

Но здесь, на крыше, аплодисменты были еле слышны. Сквозь облака и городскую засветку проглядывали звезды. Пора заниматься, Гуничка.

– Ничего страшного, можешь называть его мудаком, – сказала Питтипэт. – Даже гребаным мудаком. – На клеточном уровне Элис коробило от того, что Питтипэт так отзывается о Билле. Она снова глотнула пива. – Надеюсь, он отлично проведет время в монастыре. Побреет голову, и волосы никогда не отрастут. – Она нервно засмеялась и с напускным беспокойством, как настоящая южанка, спросила: – Я, наверное, говорю ужасные вещи?

– Конечно, нет, – заверила ее Элис, но в глубине души подумала: «Пожалуй».

– Может, это не навсегда, – продолжила Питтипэт. – Вдруг он просто распсиховался из-за новой работы. Держу пари, в понедельник он уже выйдет в офис. – (Нет. Билл отправил членам правления «Фортинбраса» электронное письмо, примерно такое же, как Питтипэт. Пока Рокси, Элис и Питтипэт сидели в «Бубновом валете», между Нью-Йорком и Пало-Альто, Пало-Альто и Парижем, Парижем и Нью-Йорком происходили лихорадочные телефонные переговоры. Чтобы удержать курс акций, правление старалось предотвратить утечку информации, однако письмо Билла оказалось слишком забавным и уже успело разлететься по всему айтишному миру. В блогах и чатах безжалостно высмеивали каждое слово, ибо послание Билла было написано в поучающем псевдо-просветленном тоне, характерном для экзальтированных неофитов, которых настоящие буддисты на дух не переносят, но ничего не могут с ними поделать. Зак изо всех сил старался умаслить правление и, при поддержке жены, воспользовался возможностью заявить о себе как о самостоятельной величине. Это сработало. В понедельник Зака объявят председателем правления компании «Фортинбрас Динамикс», и он проведет на этой должности одиннадцать плодотворных лет. Карьера Билла в мире высоких технологий, напротив, завершилась. Его имя будут вспоминать исключительно в связи с сокрушительным провалом, и его репутация в индустрии уже не восстановится.) – Может, я зря переживаю, – вздохнула Питтипэт.

– Надеюсь, – отозвалась Рокси. – Если он вернется, я возьму назад слова про мудака.

– Разумеется, – сказала Питтипэт. – Я тоже.

– Ну конечно.

– Но прямо сейчас он мудак.

– Настоящий мудак.

Рокси и Питтипэт расхохотались.

– Обожаю тебя! – провозгласила Рокси. – Ты просто обязана прийти на мой день рождения!

Следующие пятнадцать минут она объясняла концепцию праздника «Новогодняя ночь 1979». За соседним столиком сидели два врача, мужчина и женщина, в зеленых медицинских костюмах. Элис чувствовала в сумке вес карточек. Мередит Маркс не стала бы рассиживаться в баре и утешать невестку. Она бы репетировала, а если кому-то что-то от нее нужно, возьми номерок и встань в очередь. Для Мередит скрипка всегда на первом месте.

Питтипэт оценила задумку про «Новогоднюю ночь 1979».

– Круто! Я прибуду на всех парах! И под парами!

Рокси рассмеялась глупой шутке. Они с Питтипэт дали друг другу «пять» прямо перед лицом Элис. У этих женщин есть подруги? С обеих сторон ее подпирали два живых воплощения потребности в эмоциональной поддержке.

– Если твой мудак вернется, бери его с собой! – воскликнула Рокси. – Да куда он денется? Конечно вернется! Ты такая классная!

Питтипэт погрустнела.

– Ты классная, – подтвердила Элис, чтобы заполнить наступившую паузу.

– Я не классная, – наконец проговорила Питтипэт. – Вот Билл – классный, а я – просто женщина, которая любит своего мужа, вот и все. Любовь – мое единственное занятие, она не требует никаких усилий, и я не понимаю, почему для него любить – это так сложно. Я очень многого хочу в жизни. Очень многого. Но в том, чтобы любить, я… хороша. А Билл – так себе. – Она расплакалась. Рокси дала ей салфетку. – Все говорят, какой он умный. А он не такой уж и умный.

Питтипэт посмотрела прямо на Элис.

– Я… я так не говорила.

– Зато думала. Знаю, ты на его стороне.

– Это смешно, – сказала Элис,