– Ну не скажи, – возразил Юра, – коллекционеры бешеныеденьги платят. Один раз я кинжал отрыл, рукоятка черепом украшена, на лезвиинадпись готическим шрифтом, слов не разобрать. Так один собиратель мне тысячудолларов, не чихнув, отстегнул. Я-то, дурачок, обрадовался, а потом оказалось,продешевил, клинок принадлежал эсэсовцу из дивизии «Мертвая голова», такимиклинками только высшее руководство снабжали, раритетная вещичка, а я ее заерунду отдал. В общем, нас сам бог свел с тобой, давай работать в паре.

Надюша вздохнула:

– Не для меня такой бизнес. Впрочем, мой брат без работысидит.

Алеша быстро нашел с Юрой общий язык, и парни начали вместекататься по местам былых сражений. Колпаков решил приобщить к бизнесу Олега.Рогов пару раз съездил с копателями и зарекся заниматься этим в дальнейшем. Онуже начал к тому времени сильно пить, а пьяному нечего делать на раскопках. Ктому же Олегу не понравилось грязное, криминальное занятие, и он предпочелпроводить вечера в теплой квартире, в компании с бутылкой, а не в грязныхсапогах, промокших в канаве, по пояс в жидкой глине.

– Но у Алешки дело пошло, – объяснял мне Олег, – фарт попер,прямо косяком. То ли нюх у него имелся, то ли и впрямь он счастливый. Здоровозарабатывать начал. Только незадолго до его смерти я Юрку встретил, ну этого,который Алешку к себе в компаньоны взял. Знаешь где?

– Ну и где?

– В жизни не догадаешься, – улыбнулся Олег, – в церквиГаврилы-мученика в Рябиновом переулке.

Рогов оказался в тех местах случайно. Вечером напился вместес незнакомыми мужиками возле магазина, потом полный провал в памяти. ОчнулсяОлег на другом конце Москвы, прямо возле МКАД.

– Ну чисто кино приключилось, – хмыкал Рогов, вспоминая тотдень. – Вроде того, где мужика пьяного в самолет запихнули, а он в Ленинградеоказался. Так и я, ничегошеньки не помню. Кто привез, зачем?

Оклемался Олег ранним утром, трясясь от холода, побрел подороге, пытаясь остановить машину. Но, естественно, никто не хотел брать мужикабомжеватого вида. Стояла непривычно холодная осень, несмотря на октябрь, вокруглежал снег. Рогов замерз в тонюсенькой курточке, и еще его с бодуна колотилозноб. Вдруг впереди блеснул золотой купол. Олег вошел в совершенно пустуюцерковь и прислонился спиной к батарее. Приятное тепло начало разливаться позастывшему телу, в воздухе витал сладкий аромат ладана, лики икон смотрелисумрачно, но не зло, а грустно, словно говоря Олегу: что же ты, братец?Внезапно Рогов вспомнил, как много лет тому назад его, ребенка, бабушка водилатайком в храм. Мигом налетели воспоминания. Вот старушка крестится, стоя наколенях возле иконы Пантелеймона-целителя, вот встает и говорит:

– Сделай милость, Олежек, не рассказывай отцу с матерью,засмеют меня, старую. А мне после молитвы легче делается, прям выздоравливаю,ни ноги не немеют, ни голова не болит. Вот что, пошли, я тебе конфеток куплю.

Олег ощутил на языке вкус леденцов монпансье из железнойкоробочки, вспомнил теплую бабушкину руку, мягкие объятия и неожиданноразрыдался в голос. Никто никогда больше не любил его так, как бабуля. Детствоне вернуть, нужно жить в настоящем, борясь с враждебным миром. Рыдания душилиего, слезы текли по щекам, Олег задыхался и кашлял. Неожиданно ему на плечолегла тяжелая рука и спокойный голос произнес:

– Не зря тебя ноги сюда привели, крещеный ли ты человек?

– Нет, – покачал головой Олег, судорожно вытирая глаза.

– Так господь путь указал, – продолжал басок, – надобнопринять крещение, душу очистить от скверны, пена сойдет, ключевая водаостанется.

Олег наконец справился с истерикой, глянул на говорившего иобомлел. Перед ним стоял копальщик Юрка, компаньон Алешки.

– Что ты здесь делаешь? – изумился Олег.

– Службу несу, – ответил Юра, – теперь я отец Иоанн.

– Но как же так?

Юра пожал плечами:

– Всяко случается, в храм ведут разные дороги, не каждыйсмолоду правильный путь выберет.

– Ты же ни одной молитвы не знал!

– Выучил.

– Больше не копаешь?

– Бросил.

– Лешка один теперь? – плохо соображал Олег.

Рогов уже давно беспробудно пил и с приятелем не встречался.

Юра тяжело вздохнул:

– Один работает, ох, чует мое сердце, до добра его этозанятие не доведет.

– Отчего так считаешь?

Юра ответил:

– За советом он ко мне приходил, в неприятность попал.

– А ты что?

– Бросить надо, говорю, в могилах рыться, непотребное этозанятие.

– Ну и он послушался?

Юра покачал головой:

– Нет, боюсь, плохо дело повернется. Что ты дрожишь?

– Замерз очень, – проклацал зубами Олег, – может, дашьхлебнуть кагору из христианского милосердия или каким там винишком у вас попыбалуются?

Юра, не обращая внимания на грубость, отвел Олега внебольшой домик, где молчаливая, худая тетка в темном платке налила Роговутарелку супа.

– Извини, – объяснил Юра, глядя, как знакомый жадно глотаетварево, – день сегодня постный, щи без мяса.

Потом он указал ему путь к остановке автобуса, дал денег набилет и сказал на прощанье:

– Приходи, коли помощь понадобится.

– Спасибо, – буркнул Олег и двинулся по обочине.

– Погоди! – крикнул Юра.

Рогов обернулся.

– Алексей в нехорошую историю попал, – сказал отец Иоанн, –ты, будь другом, зайди к нему и передай мои слова. Ежели приют искать станет,пусть сюда едет, спрячу так, что ни один глаз не найдет. Не забудешь?

– Нет, – ответил Олег и, заметив подходящий автобус,бросился к остановке.

Сев в «Икарус», Рогов обернулся и в заднее стекло увиделподтянутую, сухопарую фигуру, облаченную в рясу. Сильный ветер рвал краяодежды, и казалось, что у дороги сидит гигантская птица, хлопающая крыльями.Меньше всего эта фигура походила на прежнего Юрку, балагура, матерщинника ивыпивоху, одетого в джинсы и кожу.

– И ты передал Леше слова Юры?

Олег покачал головой: