«Сэр, полученные данные и та информация, которую мы планируем получить, могут стать ключевыми для управления Уникумами и устранят угрозу магов навсегда. Наши исследования…»

«Пока не принесли никакого значительного результата, хотя тянутся уже почти двадцать лет. Так называемые руководители страны, ранее сидевшие на моем месте, слишком прислушивались к ученым, подобным вам. К слабакам, мягким и нерешительным рохлям, неспособным ни на что. Вы уже использовали предоставленный шанс, Картер, хотя я с самого начала сомневался в необходимости проекта».

«Я занимаю свою должность благодаря тому, что умею действовать! – прогремел голос Харгроува. – И не желаю больше тратить время впустую на неестественных выродков. Все ресурсы и квалифицированный персонал лучше направить на уничтожение угрозы раз и навсегда. Карантинные зоны, исследования, эксперименты? Для чего они нужны? Чтобы эти уродцы продолжали размножаться и нападать на наши города, на наших людей?»

«Без помощи науки нам никогда не удастся понять причины данного феномена».

«Подотритесь там своей наукой и феноменом. Пора покончить со всеми магическими ублюдками».

«Главнокомандующий Харгроув, сэр, но лишь в нашем учреждении содержатся свыше двухсот опытных образцов. Кроме того, мы как никогда близки к созданию сыворотки, которая стерилизует всех Уникумов, предотвращая распространение мутации».

«Вы говорили то же самое шесть гребаных недель назад!»

«Мы уже на грани прорыва. Возможно, еще через несколько месяцев…»

«Я даю вам два, Картер. Если обещанного прорыва не произойдет, то я не просто урежу финансирование и прекращу подачу материала, но и закрою проект, а также избавлюсь от опытных образцов как в вашем учреждении, так и во всех карантинных центрах».

«Вас понял, сэр. Спасибо, сэр».

«Ученые, черт бы их всех побрал. Дебора!»

«Слушаю, главнокомандующий Харгроув», – раздался визгливый женский голос.

«Свяжись с этим идиотом Прюиттом и скажи, что если он не подаст отчет о проведении переговоров с Уайтом и его прихлебателями к концу дня, то может рассчитывать на участь похуже, чем у предшественника. А я пока прогуляюсь до плаца и задвину речь для верных войск. Пришли сюда сопровождение. Быстро!»

Фэллон услышала шорохи, затем дверь открылась, и до того, как она захлопнулась, донеслись звуки выстрелов и властные окрики. Затем замок защелкнулся, и наступила тишина.

– Матерь божья, – выдохнул Чак, – и как этот придурок оказался у руля?

– Из-за страха, – ответила Фэллон. – Страха перед Уникумами, страха перед распространением новой волны болезни, страха перед обладающими властью.

– Может, и так, но большинство людей совсем не такие, как этот тип Харгроув, – заметил Эдди, проводя рукой по лицу. – И не такие, как Уайт. Они ж, типа, о стерилизации говорили, да? О том, чтобы спустить с поводка геноцид.

– Уникумы для Харгроува не люди, а выродки.

– Мои дети – не выродки, – нахмурился Эдди. – Как и дети многих других четких чуваков. Никто такого не потерпит, верняк говорю! Ну все, я зол как собака.

– Население ничего и не узнает. Если только мы не сообщим, – заметила Фэллон, подумав, что, несмотря на все нотации, оказалась права и заполучила в руки оружие против Харгроува. – Этому Картеру, который наверняка пытает в лабораториях Уникумов, дали два месяца. Ему пока неизвестно, но они станут для него последними. – Она взглянула на Эдди. – Мы никому не позволим и пальцем тронуть твоих детей.

– Спустим на них всех собак!

– Чак, продолжай следить за переговорами. Харгроув планирует привлечь Праведных воинов на свою сторону. Надо выяснить, каким образом он хочет это сделать. Теперь мы знаем, что в районе Белого дома или даже на его территории содержат около двухсот Уникумов. Нужно добыть информацию о местоположении остальных. – Фэллон выпрямилась и уставилась перед собой. – Два месяца, а потом, клянусь, мы сравняем этих мерзавцев с землей.

* * *

Декабрь принес с собой первый снег и подготовку к празднованию Йоля, Рождества, Нового года. И к грядущей битве. В Нью-Хоуп развешивали гирлянды с венками, украшали деревья, жгли камины, делали подарки. И без устали тренировались.

В ясный зимний полдень сочельника Фэллон явилась встретиться с Арлис и взглянуть на ее еженедельный эфир.

– Замечательная завершающая речь! Вдохновляющая и дарящая надежду.

– Когда еще и испытывать надежду, как не на Рождество? Чак, позволишь нам поговорить наедине?

– Без проблем. Мне еще подарки надо прикупить. Харгроув тоже берет выходные, – добавил хакер. – Планирует устроить умопомрачительную вечеринку для всех важных шишек в его чертовой диктатуре. Ничего важного сейчас почти не говорят, но мы все равно слушаем.

– Пусть едят, пьют и веселятся, – недобро усмехнулась Фэллон. – Их время подходит к концу.

Когда Чак вышел, Арлис встала и принялась мерить шагами подвал.

– Я послушала все важные моменты из записей с жучков. Ты знаешь, что Харгроув считает сделку с Уайтом почти заключенной?

– Они не успеют обо всем договориться до того, как мы нанесем удар.

– А как насчет плана убить главу Праведных воинов после подписания соглашения и свалить все на нас, обеспечив козла отпущения для показательной казни?

– Этого не произойдет.

– Правительство сообщало много ложной информации во время распространения Приговора, – произнесла Арлис, продолжая ходить по подвалу, периодически поднимая и разглядывая коллекционные фигурки Чака, а затем ставя их на место. – Однако тогда это было спровоцировано попыткой, пусть и неудачной, сдержать панику. Мне хотелось бы так верить. Но то, что я услышала сейчас, ничуть не напоминало прежнюю ситуацию. Харгроув – психопат и такой же фанатик, как Иеремия Уайт. – Она махнула рукой в сторону мониторов, и на лице ведущей Фэллон заметила печаль и сомнение. – Понимаю, почему нельзя рассказывать людям полученную с помощью прослушки информацию, но сейчас мне кажется, что время обратилось вспять и я вновь сижу перед камерами в Нью-Йорке и сознательно обманываю зрителей.

– Ты не обманываешь, а пока придерживаешь стратегически важные данные. Как только мы захватим Вашингтон, то можно будет сообщить все известное нам.

– Говорю же, я понимаю причины. И даже согласна с ними. Мой сын, мой Тео, отправится на войну, – Арлис прижала пальцы к дрожащим губам, но отмахнулась от Фэллон, когда та сделала попытку приблизиться. – Я в ужасе, хотя и знаю, что Уилл присмотрит за нашим мальчиком. Но это не успокаивает меня, ведь в сражении может случиться все. И старший сын Рейчел тоже будет участвовать в бою.

– Знаю. Мы недавно с ней беседовали. И собиралась поговорить с тобой еще до того, как ты сама меня позвала. У меня нет детей, но я понимаю, каково вам приходится, потому что замечаю отражение того же страха на лице мамы и чувствую, насколько ей тяжело.