Как только они оказались внутри, Айайюэ, прежде чем Наранпа смогла осознать, что происходит, усадила ее в кабинете, завернув в одеяло и дав в руки горячий напиток,

– Принесите Жрецу Солнца что-нибудь поесть, – скомандавала матрона прибежавшей прислуге.

– Нет, – мягко запротестовала Наранпа. – У меня пост.

– Ты обязана прервать свой пост. Тебе нужна еда, чтобы справиться с шоком.

– Я…

У нее не было сил спорить.

Айайюэ кивнула, отправляя прислугу принести тарелку.

– Ты позволишь? – она потянулась к голове Наранпы, чтобы расстегнуть застежку маски, а затем сняла ее с лица. – А теперь пей. Чай поможет тебе.

Наранпа смотрела на золотую маску, покрытую потеками крови Черного Ворона.

– Ты думаешь, он мертв?

– Кто, Нара?

Иктан – первое, что подумала она, и лишь потом вспомнила об Око, но губы ее не могли произнести ни одного имени.

– Кто-то определенно мертв, – мягко сказала Айайюэ. – Мы подождем несколько часов, прежде чем вернуть тебя в башню и разобраться, кто именно.

Море Полумесяца

325 год Солнца

(12 дней до Конвергенции)

Шторм разразился только на второй неделе. Ксиала и не надеялась, что им выпадет целых семь дней безоблачного неба, попутного ветра и беспрестанного продвижения по бесконечной синеве, а потому она благодарила мать-море за каждое ясное утро, но опыт подсказывал ей, что хорошая погода долго не продержится, и раньше она никогда не ошибалась.

После того как звезды всю ночь были скрыты за облаками, и ей, чтобы услышать движение волн, угадать направление, в котором они их несут, пришлось прижиматься ухом ко дну каноэ, Ксиала уже не сомневалась – до бури осталось несколько часов, а не дней. Когда занялся огненно-красный рассвет, она прокляла своего непостоянного небесного отца. Наблюдавший за ней Серапио спросил, что случилось.

– Красное небо означает дождь, – ответила она, – а настолько красные небеса означают, что его будет много.

– Это красиво? – спросил он.

Она рассмеялась низко и скептически.

– Достаточно красиво, чтоб убить тебя.

Его губы дрогнули, но он ничего не сказал.

С той самой первой ночи, когда она использовала Песнь, чтобы дать передохнуть команде, стоило подняться луне и заснуть большей части экипажа, появлялся Серапио, всю ночь бодрствовавший вместе с ней. Сначала она потакала ему, позабавленная энтузиазмом, с которым он слушал ее истории, и, надо признать, польщенная его вниманием и необычным любопытством, но на четвертый вечер она поймала себя на том, что нетерпеливо поглядывает в сторону его каюты, ожидая, когда он выйдет. Она уже продумала кучу историй, которые расскажет ему ночью, зная, что больше всего ему понравится та, что была о морской птице, что пролетела тысячи миль, чтобы спасти своего птенца.

– Посмотри на себя, Ксиала, – пробормотала она, иронично покачав головой. – Он нравится тебе. Слепой чужак, который почти ничего не говорит. Ну, тебе всегда нравились странные люди.

Впрочем, это было неправдой. Обычно ей нравились симпатичные, непринужденные, такие, которых можно было оставить в порту на следующий день и не горевать по ним. Но что-то было в том, как он ночь за ночью присутствовал рядом, что-то важное в том, как он сидел рядом с ней, сложив руки на коленях, или, если она рассказывала особенно увлекательную историю, то, как он рассеянно водил пальцем по ладони, вычерчивая на коже невидимые линии. Она получала удовольствие от его близости, от поцелуев его дыхания на коже, от застарелого запаха дыма, которым пахла его одежда.

Хотя все-таки он был странным, и этого нельзя было отрицать, но она больше не чувствовала себя неловко при нем и не видела гигантских ворон, круживших вокруг его головы. Она была готова списать его неловкость на то, что он чужак, да еще и живший в уединении. Как можно знать что-то о мире, людях и о том, как они взаимодействуют, если ты изолированно вырос в горах?

Она многое узнала о нем, но ей хотелось узнать еще больше о горах и обо всем, что касалось его родины, но он был мочалив. «Мужчина подобен моллюску, – однажды сказала ее мать. – Позволь ему самому открыться, и он подарит тебе жемчужину».

Ее тетя тогда усмехнулась, утверждая, что проще сразу вскрыть раковину, чтоб узнать, что там лишь песок и нет жемчуга, и вот почему тикам они ни к чему. Но Ксиала даже в очень юном возрасте знала, что это неправда. Действительно, в их обществе не было мужчин. Конечно, она сказала Серапио, что моряки не очень часто находят их плавучие острова, но на самом деле были и те, что доплывали до них. Просто они не прожили достаточно долго, чтобы рассказать об этом. И она – тик, уехавшая далеко из дома, не собиралась в ближайшее время рассказывать о смертельных привычках ее родни, тем более, как ей казалось, это было культурной особенностью и не касалось никого, кроме тиков.

Так что она, наблюдая за звездами и прислушиваясь к морю, просто наслаждалась ночными разговорами, зная, что скоро этому придет конец.

А теперь, когда надвигался шторм, способный уничтожить корабль, у них оставалось совсем немного времени, чтобы насладиться общением.

– Нам придется сбросить часть груза, – сказала она Келло, когда Серапио вернулся в каюту, а она и ее первый помощник отдавали людям приказы приготовиться.

– Господину Баламу это не понравится, – ответил он.

– Если мы выживем, господину Баламу будет на это насрать.

Келло окинул ее скептическим взглядом, как будто намекая, что богачи всегда очень трепетно относятся к своему богатству, но она-то помнила, что он говорил ей на пристани Кьюколы. На этом корабле единственным сокровищем, которое имело значение, был Серапио.

– Выбросьте что потяжелее. – Она указала на деревянные ящики. – Там и там. Кроме того, это освободит больше места для отдыха команды под навесом.

– А пузыри? – Он имел в виду плавучие пузыри, которые привязывались к носу и корме, чтобы корабль не затонул.

– Надуйте их сейчас, чтобы были наготове, – сказала она. – И для весел тоже, – к веслам тоже надо было их привязать. Они прикрепят их к бортам лодки и растянут над водой, чтобы сделать лодку шире и устойчивей. – Когда закончите с пузырями, поставь четырех людей на вычерпывание, чтобы, как только пойдет дождь, они сразу этим занялись.

Келло кивнул:

– Что-то еще?

– Всем работать тройками. Людям связаться вместе и привязаться к чему-нибудь неподвижному на корабле.

Если люди будут связаны между собой, это даст им шанс спастись в случае, если упадут за борт, хотя, с другой стороны, если корабль пойдет ко дну, все, кто привязан, потонут вместе с ним. Впрочем, в открытом море это не имело значения. Если корабль сегодня затонет, никто не спасется.