Луб бросился за ним, а Бейт споткнулся, и резкое движение Луба потащило его следом.

А потом это случилось.

Они рухнули за борт.

Сейчас – здесь, через миг – уже там. Человек, заменявший им якорь и не успевший привязаться, отползал прочь на четвереньках, чтобы не последовать за ними в воду.

Ксиала инстинктивно потянула свою веревку вниз по бедрам, и та упала у ее ног.

Сама же девушка рванулась вперед, не размышляя, правильно ли поступает.

– Человек за бортом, – выкрикнула она, едва запрыгнув на лавку, упершись ногой в борт и ныряя в воду.

Море было мрачным, живым и огромным, и оно поглотило Ксиалу, словно та была не больше крошечного пескаря. Она нырнула глубже, сквозь обрушивающуюся на нее воду и дождь, выискивая глазами пропавших мужчин, и почувствовала, как ее взгляд изменился: прозрачные веки тиков опустились на глаза, защищая их, форма изменилась, чтобы пропускать больше света, а поле зрения расширилось.

Первой она заметила Бейта, извивающегося, пытающегося всплыть, но все равно неуклонно идущего ко дну, под ним она заметила Луба, повисшего на веревке, как гиря. Мертв – первое, что пришло ей в голову, но она поправилась на «в обмороке», – но для Бейта не было разницы, был ли груз, тащивший его на морское дно, мертвым телом или просто потерявшим сознание.

Она скользнула к нему, словно лезвиями рассекая руками воду и одновременно отталкиваясь ногами. Быстро подплыла к Бейту и хлопнула его по плечу, чтобы привлечь внимание.

Запаниковав, он напал на нее – кулак ударил ее в висок, прежде чем он понял, что кто-то пытается ему помочь. Мужчина широко поводил глазами, и Ксиале, конечно, было интересно, что он видит. Точнее, что он думает, что видит.

Длинные волосы Ксиалы черным облаком окутывали ее, разноцветные глаза были намного круглее и шире, чем у любого человека…

На лице моряка был страх, и явно не только потому, что он тонул.

Потянувшись к кинжалу на поясе Бейта, она вытащила клинок из ножен, и моряк в ужасе отпрянул от нее. Не обращая на это внимания, она оттолкнулась ногами, стараясь не попасть по его взбивающим воду ногам. Схватившись за веревку, она отчаянно пилила ее, пока та не истерлась и не порвалась. Бейт же, освободившись от удерживающего его Луба, рванулся к поверхности, а Ксиала лишь провожала его взглядом, не зная, доберется ли он до корабля, но расчитывая на то, что она, по крайней мере, дала ему шанс.

Лишь когда Бейт скрылся из виду, она поняла, что Луб, привязанный к другому концу веревки, которую она сжимает в руке, тянет ее вниз. Ксиала сильно оттолкнулась ногами, пытаясь плыть наверх, но почувствовала, что движется слишком медленно. Если пострадавший был еще жив, ему был нужен воздух, а ей же были нужны обе руки, чтобы вытащить его на поверхность. Обмотав потрепанную веревку вокруг груди и освободив таким образом руки, она поплыла вверх.

Но привязанное к ней тело висело мертвым грузом.

Она отталкивалась ногами и старалась использовать все тело, чтоб плыть вперед, но этого явно было недостаточно. У нее уже тоже кончался воздух – и это несмотря на то, что она как тик могла находиться под водой дольше, чем обычные люди. Но сейчас ей было нужно больше. Ей была нужна ее Песнь.

Но чтобы Петь, ей был нужен воздух.

От бессилия по щекам потекли слезы, мгновенно смываемые соленой водой. Она могла обрезать веревку с Лубом, сказать, что, когда она нашла его, он уже был мертв, и, возможно, это было бы правдой, но она помнила про его жену из Товы, помнила, как он первым защитил Серапио, и она была капитаном и не могла позволить ему утонуть, когда могла спасти.

Она открыла рот и позволила воде хлынуть внутрь. Ксиала захлебнулась – ужасно, ошеломляюще, но она заставила себя помнить о Песне, о том, как она исходила из глубины ее души, будучи чем-то большим, чем просто сочетание воздуха, давления и голосовых связок. И она отчаянно завопила, умоляя мать не убивать ее, дать выжить ей и этому человеку, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

А потом она рванулась вверх, рассекая воду столь же легко, как будто была проходящим сквозь водоросли солнечным светом и словно была рождена для этого. Поискав взглядом корпус каноэ – ужасно маленькое пятнышко на бесконечной поверхности, – она повернула к нему. Пинай, тянись, пой, молись. Снова и снова, пока не налетела на корабль. Ее корабль.

Она вскинула руку, хлопнув ладонью по дереву так сильно, как только смогла. Услышала приглушенные крики и поняла, что ее заметили. Мгновением позже ее уже поднимали и перетягивали через борт корабля. Она распахнула рот, чтобы вдохнуть воздух, но поняла, что ей это не нужно. Это было бессмысленно, но она в шоке отмахнулась от этого.

Чьи-то руки положили ее на палубу, кто-то распутал веревку у нее на груди, и она смогла увидеть, как они тащат вверх, из-за ее спины, Луба, висевшего на ней мертвым грузом. Они били его по спине, пытаясь очистить легкие от воды, но он был неподвижен, лицо было вялым и серым. Ксиала закрыла глаза. Она слишком долго находилась под водой. Он мертв.

Дрожа от холода, она сквозь стучащие зубы попросила одеяло. Она слишком устала, чтобы поднять голову, но все же заставила себя открыть глаза – посмотреть, где ее команда, куда делись эти нежные руки, но все, что она увидела, это Келло, стоящего в дюжине шагов от нее и не сводящего пронзительного взгляда.

– Келло, – прошептала она, – холодно.

Но ее первый помощник не пошевелился. Никто ей не помог.

Она попыталась заставить себя сесть. Попыталась поджать под себя ноги, но они не двигались. Почему она не может пошевелиться? Что-то ударилось о скамейки – тяжелое и мокрое, – и она мельком увидела чешую, черную и мерцающе переливающуюся под дождем. Она попыталсь понять, что это, но ничего не получалось.

Ей удалось приподняться на локтях. Команда, застыв, стояла вокруг нее, уставившись обвиняющим взглядом. Она почти чувствовала едкий и животный запах страха в воздухе. И боялись они ее.

У нее сжалось сердце. Глаза встретились с Келло.

– Тик! – сказал он. И прозвучало это как проклятье. Как мерзость.

Что-то сильно ударило ее по затылку, и мир погрузился во тьму, чернее, чем глубины моря.

Море Полумесяца

325 год Солнца

(11 дней до Конвергенции)

Ксиала проснулась, когда вокруг все еще было темно, и вытянулась на полу. Судя по мягкому покачиванию волн, она все еще была на корабле.