– Замурчательная ситуация.

– Ты хотел сказать замечательная? – поправила Мерлина, покачав головой.

– Я сказал то, что хотел сказать.

– Но почему ты сразу обо всём не рассказала мне? – я вновь обратилась к Конкордии.

Злилась, потому что не могла понять, почему всем взрослым нужно что-то усложнять. Жизнь ведь итак нелёгкая штука!

– Если бы я рассказала, и ты согласилась, секрет бы открылся, разрушив защиту братства. Я не одобряла метод твоего отца, но не могла ему противиться. Всё-таки он был хорошим мужчиной, человеком, который желал тебе добра. Человеком, который хотел счастья для дочери. И чертовски предусмотрительным, – Конкордия сделала паузу, покачав головой. – Если бы не он, я бы взяла опеку над тобой. Но не факт, что я смогла бы тебя защитить.

– И я бы выросла зная, кто я на самом деле. Я бы выросла у любящей женщины, а не в приюте, среди кучки не магических озлобленных детей, – фыркнула я, откинув копну волос назад.

– Говоришь так, словно ненавидишь не магов, – Конкордия покачала головой, осудив меня. – Всё-таки твоя мать погибла, спрятав нас от них. Хочешь подчинить их себе?

– Нет, – резко ответила я. – Просто дети бывают очень злыми. Я не люблю своих ровесников из приюта. Поголовно. Это просто зло вселенского масштаба! Как только они понимают, что человек не такой, как все, понимают, что он не может и слова поперёк сказать, так начинают его гнобить, – сжала кулаки, пытаясь забыть месяцы булинга и издевательств надо мной.

– Ой, магические дети тоже далеко не ушли, – расслабленно заметила Конкордия. – Я рада, что ты открылась. Я рада, что могу опекать тебя, не прячась и…

– А ещё у меня наконец-то появились друзья, – усмехнулась я, заметив, что Вяцлав и Ярослава нашли нас, решив присоединиться.

– Это прекрасно, – кивнула Конкордия. – Если ты не против, я схожу за любимым напитком и присоединюсь к вашей беседе.

Кивнула. Кажется, она действительно будет лишней: мне стоит очень многое им рассказать. И я наконец-то готова с ними поделиться.

Что ж, это будет интересный разговор.

– Вяцлав, тебе сюда нельзя, – усмехнулась я, когда друзья сели рядом со мной. Я была совершенно непротив его нахождения здесь.

Но не пожурить просто не могла.

– Я надеялся, что ты упразднишь это глупое правило. Парни направо и налево ночуют в женских спальнях, а бывать в гостиной – запрещено, – проворчал Вяцлав, но на его губах играла лёгкая улыбка.

– Ну, иногда девушкам нужна свобода от мужского общества, – хищно улыбнулась я. А затем, сделав вид, что размышляю, добавила: – Думаю, я сделаю один день свободных посещений, скажем, воскресенье. Как тебе идейка?

– О, ректор, вы так великодушны! – довольно пропел Вяцлав. Нет, этот дурень обожал дурачиться по поводу и бех. И что в нём нашла Ярослава?

Ах да. Он был чертовски привлекателен и не менее умён. А ещё амбициозен и целеустремлён. Я могла перечислять его качества до бесконечности.

– Почему ты молчала целый год? – наконец-то смилостивился Вяцлав. – Почему не поделилась со мной?

Я заметила упрёк в его глазах. Действительно, мы ведь были дружны…

– А можно ли тебе было доверять такую важную тайну? – тяжело вздохнула, взяв кружку, которую принесла заранее и теперь наслаждалась напитком.

Мерлин неодобрительно покачал головой.

— Извиняюсь, Лин. Но абсолютно всем нужны союзники, — теперь меня осудила моя подруга.

Эх, знали бы они истинные причины…

— Конечно. Вот только правильно «извини» или «извините». Потому что в противном случае, употребляя "извиняюсь", ты извиняешь саму себя и совершенно не извиняешься, — наставительно произнесла я, решив, что лучше докопаться до слов, нежели спорить с ним.

Некоторое время между нами воцарилась тишина. Именно мне пришлось прервать это неловкое молчание.

– Очень сложно понять, кому можно доверять, а кому нет. Но, когда ты в девятнадцать лет становишься ректором огромного университета, не имея преподавательского опыта, а заодно и владелицей огромнейшего замка, при этом не зная всех его коридоров и комнат…

Несмотря на то, что мне казалось, что это взвешенное и осознанное решение, сейчас я по-настоящему боялась.

– Знаете, вы для меня самые дорогие и близкие. Я вас очень люблю. Пожалуйста, не будьте супостатами проклятыми, не предавайте меня, – наконец брякнула я, чуть не расплакавшись.

Достала из кармана тот самый амулет. Мне так хотелось рассказать Конкордии о своей афере века, но она, к сожалению, отошла в столь неподходящий момент.

– Лин, у меня, кажется, есть идея, как избавить тебя от тяжёлого бремени ректора, – тихо прошептала Яра.

– И как же? – подняла голову, удивившись.

– Так как волшебники живут очень долго, я уверена, что кто-то из клана Добровольских остался в живых. А это значит, если мы найдём кого-нибудь, то ты можешь попросить подменить тебя, пока ты учишься. Учишься быть великой, – в её словах была доля разумного.

Но я прекрасно понимала, почему это всё, увы, не сработает.

– Мне не нужно учиться этому, – хмыкнула я. – К сожалению, это у меня в крови, –сделала паузу, а затем, вздохнув, продолжила: – Я рассматривала этот вариант. Более того, я уверена, что моя бабушка жива. Вот только… Вряд ли спустя два столетия она вновь согласится стать ректором. Это слишком тяжёлое бремя. Легче рискнуть жизнью внучки и всего магического сообщества, чем вернуться и управлять замком, защищая его от напастей.

– Но ты же дашь мне попробовать отыскать её? – кажется, Ярослава загорелась этой идеей. Коротко кивнула.

Кто я, чтобы запрещать ей это?

– Если тебя это успокоит, то почему бы и нет. Я буду счастлива встретиться с родственницей. Хотя бы с одной, – мне было больно произносить эти слова.

Но я была рада, что теперь я не одна. У меня были друзья. И была Конкордия. Ей я доверяла, хоть и мне нужно было проверить правдивость её слов.

Некоторое время мы молчали, а затем я вновь заговорила, заметив, как Вяцлав рассматривал артефакт, которым я его заколдовала.

– По твоему вопросу в глазах, Вяцлав. Да, ты прав. Заклинание наслала я. Я же подготовила ловушку в душевой, – я была настолько довольная собой, что помахала украшением, давно потерявшим свою силу.

– Но… зачем? – ахнула Ярослава.

– А иначе вы ещё полгода бы телились и мялись. Мне нужна была причина. Я не могла просто так выйти и сообщить, что я ректор и что я избавляюсь от дефективного (1) правила. Это, между прочим, моветон (2).

– Лина! Ты заставляешь мой мозг изнывать от странных слов, – захныкала Ярослава, но я прекрасно понимала, что она благодарна мне.

Пояснять значения не стала. Пусть страдает. Или учит русский язык лучше.