Плевать.

– Да, и я чту традиции. Возможно, в ваших глазах я маленькая, зазнавшаяся девочка, к тому же избалованная своей силой и внезапно свалившейся на меня властью, но я осознаю свою ответственность. И мне совершенно плевать на ваше устаревшее мнение, – я отвернулась от профессора.

У меня был ответ, почему это было сделано несколько столетий назад. Но почему никто не замечал проблемы? Почему никто не старался исправить все те проблемы, к которым привели эти запреты?

– Я разобралась в данном вопросе. Запрет был введён в 1726 году моим предком, по одной очень простой и удивительной причине. Первокурсники в основном были пятнадцатилетними и не умели контролировать себя. Заклинаний контрацепции тогда ещё не было изобретено, и на выходе, как вы думаете, что мы получали?

Я сделала многозначительную паузу, с торжествующим взглядом окинув всю аудиторию. Это было моё первое выступление в качестве ректора.

И я наконец-то почувствовала себя на своём месте. Спустя столько лет гнобления не магическими детками. Спустя год мучений в стенах МУТОВа. Спустя год непонимания…

– Не утруждайтесь, в 1720-х годах студенты чуть не сорвали обучение: среди первокурсниц основного курса и магистратуры было большое число беременных. Нужна ли была руководству такая статистика?

В аудитории мгновенно поднялся шум, и я сделала паузу, кинув торжествующий взгляд на Альцину. Та побелела от ярости.

Я была права, а она нет. Боже, как же она переживёт подобный удар?!

– Разве это причина открываться и ставить под удар весь университет? Ты же понимаешь, что из-за твоей халатности защита МУТОВа пала? Твоя защита пала. И то, что случилось с твоей матерью, может повториться и с тобой, – бросила Альцина, скрестив руки на груди.

– О, прекратите, – отмахнулась я, прекрасно понимая, что она пыталась выставить себя хорошей преподавательницей. Наставницей. – Не вы ли постоянно затыкали меня, когда я вносила любые предложения по коррекции учебного процесса?

– Не ври. Благодаря тебе мы сделали упор на Эсперанто, – Альцина сдавалась, понимая, что сдаёт позиции. – К тому же ты была заинтересованным лицом год назад. Брендон…

Она прекрасно знала, на что бить. Конечно же, это было невыносимо больно, но я умела держать лицо.

Тогда почему я должна была сейчас строить из себя хорошую?  Наконец-то свободна ото всех оков!

– Это не единственное, что стоит доработать в процессе обучение МУТОВа, – жёстко начала я. – Только спорить с законным ректором вы больше не будете. Альцина, объясняю вам доходчиво: вы больше не главная в этих стенах. Но я благодарна, что вы почти двадцать лет управляли замком и справлялись лучше, чем мог кто-либо другой.

Альцина коротко кивнула и промолчала.

– Вяцлав не будет исключён. Правило упразднено с этой минуты. Отныне наставники и их подопечные сами в ответе за свои чувства и действия. В ближайшее время я планирую внести ещё больше корректировок в учебный процесс. Все свободны.

Не стала задерживаться в зале, понимая, что некоторые студенты могут подскочить ко мне и начать задавать странные вопросы.

Я даже не стала дожидаться Ярославу. Кто же знал, что я наткнусь на кого-то совершенно другого?!

___

(1) Ĉiuokaze – В любом случае. Эсперанто.

(2) «Платон мне друг, а истина – дороже» – фразеологизм, означающий, что правда дороже любых жизненных обстоятельств.

– Лина! – мой бывший наставник выцепил меня в толпе прочих студентов. Разве я могла не узнать его одновременно мерзкий и приятный голос? Ох уж это противоречие, когда любишь и ненавидишь человека одновременно.

И разве могла его забыть?

Остановилась, резко развернувшись на каблуках. С ненавистью смотрела на него, мечтая испепелить. Сколько боли за последний год этот, этот… пресмыкающийся принёс! Даже не могла придумать ни одного оскорбительного необычного слова, что обычно у меня были в запасе.

Что он хотел от меня сейчас? После всей той боли, что он мне причинил? После моего несчастного разбитого сердца, что я собирала по кусочкам?

– Я вас внимательно слушаю, – нарочито вежливо прошипела я, несмотря на то что мы давным-давно перешли на «ты».

Брендон укоризненно покачал головой. Почувствовала исходящее от него напряжение и отогнала любые мысли, что это всё вызывала я. Не стала считывать его ауру, его эмоции. Не хотела в лишний раз сделать себе больно.

Итак, мне предстояло решить слишком много проблем, слишком много взвалить на себя. Шутка ли, стать главой всего магического университета в девятнадцать лет? Я не была ко всему этому готова, но постоянно отгоняла неприятные мысли, чтобы не выглядеть алармистом… паникёром.

– Зачем ты открылась? Зачем ты сообщила всему миру, что ты – наследница Добровольских? Будущий ректор единственного магического университета страны? – заметила в его взгляде страх и заботу. Отвела глаза, не желая в очередной раз обманываться.

Не желала вновь утонуть в его шоколаде, ведь уже после первого раза поняла, что там далеко не сладости.

– Затем, что законы МУТОВа давно пора менять. И я больше не хочу ждать целое десятилетие, пока не наберусь должного опыта, по мнению старших коллег. Не хочу жить в страхе и прятаться! – зло бросила я. – Я хочу, чтобы со мной считались!

– Ты поступила очень опрометчиво, ты понимаешь? – похоже, преподаватель услышал только последнюю фразу.

И как тут не злиться?!

– А ты больше не мой наставник, чтобы меня учить! – выкрикнула я, наконец-то посмотрев в эти карие глаза, похожие на две большие бездны. Я наконец-то совладала с собой. Наконец-то смогла это сделать. – Ты разбил мне сердце. Ты игнорировал меня последние пару месяцев. И сейчас пришёл учить? После всего этого? Ты серьёзно считаешь, что всё, что ты сделал, правильно?

– Нам… было нельзя, – выдохнул некогда мужчина моей мечты, а я лишь фыркнула.

Он имел наглости сказать это.

– Было. Ключевое слово – было, – прищурилась и отступила.

Не хочу иметь с ним ничего общего. Нам действительно было нельзя вступать в отношения весь год, пока он был моим наставником. Именно тогда я не стала рассказывать всем о том, кто я. Не стала выходить из тени.

Но прошёл целый семестр, а Брендон не сделал ровно никакого шага навстречу. И вот теперь он решил поучить меня.

Решил поухаживать, побеспокоиться? Поздно.

– Ты права, – его голос поник.

– Я рада, что ты это осознаёшь, – развернувшись на каблуках, я хотела сбежать подальше, чтобы не видеть его наглого взгляда.

Но Брендон заключил меня в объятия и страстно поцеловал, чего я совершенно не ожидала, ойкнув и поддавшись искушению…