Раечка повернула голову туда, куда указывалаСвета, – и остолбенела... Она и рада была бы крикнуть, да подавиласьсобственным голосом при виде Левы, который, глядя на нее мрачными, безумнымиглазами, вскочил с кресла, рванул «молнию» на своих джинсах и извлек оттуда...

Что это? Что это там такое?

Такого Раечка в жизни своей не видела! Такогопросто не бывает! Не может быть!

* * *

Во дворе около подъезда опять обнаружиласьмашина отдела охраны. Увидев ее, Алена немножко подержалась за сердце, потомзаставила себя принять спокойный вид и подошла к охранникам, которые на сей раззаняты были не кроссвордом, а сканвордом из многоумной газетки, которая так иназывалась: «Сканворды».

Алена постучала согнутым пальцем в стекло.

– Здрасте, Елена Дмитриевна, – сказалСлавик. – Не пугайтесь, все в порядке. Просто сработала сигнализация – нис того ни с сего. Мы приехали, посмотрели. Все нормально. Она опять, опять...видимо, заклинило что-то. Или замкнуло. Мы решили остаться на всякий случай.Ну, раз вы уже пришли, мы поехали?

Алена мрачно покачала головой. В аналогичномслучае она застала в своей квартире господина Саблина и его телохранителя. Нехотелось бы наткнуться сейчас на персонаж из его романа! В смысле, на господинаГнатюка.

– Пожалуйста, давайте вместе поднимемся,проверим, как там, все ли в порядке, – попросила она. – Как выдумаете, почему там что-то замыкает?

Славик с видимой неохотой выбрался из машины,одернул куртку, которая казалась слишком толстой и неуклюжей из-за поддетогопод нее бронежилета, и потащился позади Алены на третий этаж. Впрочем, напоследнем лестничном пролете он обогнал даму и перед дверью оказался первым –принимать огонь на себя, надо полагать. Открыл дверь запасными ключами, которыехранились в отделе охраны и брались с собой на выезд, сам позвонил на пульт,прошелся по комнатам, с самым серьезным видом заглянул в ванную и туалет, дажедверь коридорной ниши открыл.

– Все в порядке! – отрапортовалбраво. – Разрешите идти?

– Идите, – не сдержалась, хихикнулаАлена.

– Вы бы, Елена Дмитриевна, телефонного мастеравызвали, – сказал Славик, уже ступив на порог. – Может, у васаппараты барахлят, а нам из-за этого лишняя морока. Или дайте заявочку линиюпростучать. Договорились? Сделаем?

– Завтра же сделаем!

Заперев за Славиком дверь, Алена кое-какпошвыряла в стороны сапоги, шубу, шарф, сунула ноги в тапки и ринулась ккомпьютеру. Притопывая от нетерпения, дождалась, когда он нагреется, и открылафайл, который у нее был сохранен под названием «Заказной роман». Забегалакурсором по экрану, выискивая нужный абзац...

– Не он, конечно, – облегченно вздохнулаАлена, найдя наконец то, что искала.

Ах, не он, не он, вскрикнула Марья Григорьевнаи упала в обморок. Или это была не Марья Григорьевна? Как ее звали, ту барышнюиз «Метели»? Марья Кирилловна – это из «Дубровского», Марья Ивановна –«Капитанская дочка», а в «Метели» кто? Можно пойти посмотреть собраниесочинений Пушкина, однако отчество бедняжки Марьи сейчас интересует АленуДмитриеву в последнюю очередь. Куда важнее то описание внешности Гнатюка,которое она прочла в первой части истории Ивана Саблина: Гнатюк «был оченьнизкорослым, гораздо ниже моего плеча, и он был толстый, просто-таки круглый, лысый,одетый во все светлое и, это сразу понял даже я, мальчишка, в очень дорогое.Собственно, он был не совсем лысый: какой-то светленький легкомысленный пушокна его макушке имел место быть, и из-за него он имел необычайно добродушныйвид. И хотя черты лица добродушием не отличались: они были набрякшими,тяжелыми, небольшие глазки, запрятанные в складках кожи, придавали лицу видхитрый и даже опасный, – широкая улыбка смягчала это впечатление. Идовершал дело голос: глубокий, мягкий, какой-то даже уютный, этот голос был быпод стать изящному и благородному Атосу, а не какому-то... гному».

Определенно не он. Этот Гнатюк и правда гном.Тот, которого сегодня видела Алена, типичный Кощей – высокий, тощий, лицо унего костистое, череп бритый, глаза большие и прозрачные... правда, костюм тожедорогой. Что же касается голоса...

Голос тоже соответствует описанию Саблина:мягкий, бархатистый.

Алена отвернулась от компьютера, придвинула ксебе листок и принялась рассеянно черкать по нему карандашом. Рисованиевсяческих загогулин, загадочных профилей, а также цветов было ее любимымсредством сосредоточиться. Помогало также написание ключевых словзадачки-загадки и пририсовывание к ним ножек, ручек, крылышек, кудряшек,бантиков...

Глупости все это. Подумаешь, голос!

Или не глупости? Предположим, Саблин нарочнонарисовал неверный портрет своего приемного отца, исказив его донеузнаваемости. И вообще, очень может статься, что даже это имя – Гнатюк ОлегМихайлович – выбрано наобум Лазаря. Первое попавшееся, которое пришло на ум иликоторое попалось на глаза в телефонной книге. Так что этот Гнатюк из«Хамелеона» чист аки агнец...

Нет. Вернее, да. Да, он был бы чист, акиагнец, если бы ему не принадлежал «БМВ» с тремя восьмерками в номере, которыйбыл замечен дважды в очень непростом месте и в весьма опасное время. Или Алена,по обыкновению всех дам-детективщиц привыкшая нагнетать сюжетные коллизии,видит криминал там, где его нет и быть не может, или все совсем непросто с этимГнатюком Олегом Михайловичем!

Алена задумчиво рассматривала каракули изагогулины, выведенные карандашом как бы без ее участия. В такие минуты, помнению психологов, приоткрываются глубины подсознания. Ну и что там происходит,в ее глубинах? Вот этот острый-преострый кинжал, нарисованный ею, что означаетон? Фаллический символ ее тоски по Игорю и его жаркому телу? Знак еевнутреннего беспокойства и страха? Или невольное предсказание будущего?

Саблин мог дать в заказном романе искаженныйпортрет своего покровителя, затем ставшего врагом и соперником, и указать егоподлинные фамилию, имя и отчество. Саблин мог нарисовать его подлинный портрет,но дать первые попавшиеся на ум фамилию, имя и отчество.

Так, уже ум за разум заходит!

Просто взять да и отмахнуться от этихразмышлений мешало одно. Алена не верила, что вся история Саблина – выдумка.Конечно, эта затея с литобработкой романчика могла бы показаться безобиднымбаловством богатого человека, когда бы не способ, которым заказчик вступил вотношения с писательницей Дмитриевой. Этот способ вполне можно было назватьизвращенным...