В конце концов я сделала бабушку Мэри своим душеприказчиком и основным опекуном Кэсси, а Фиби – замещающим лицом, которое обретало соответствующие полномочия, если основной опекун не сможет исполнять свои обязанности по исполнению завещания.

На этом моя работа закончилась. Я отдала анкету секретарю, но попросила пока не печатать документ, а дождаться моего звонка с подтверждением состава опекунов. Мне хотелось сначала поговорить с Фиби и уточнить, согласна ли она стать официальным опекуном моей Кэсси. Кроме того, я решила поподробнее расспросить бабушку о ее здоровье. Возможно, думала я, мне придется вовсе вычеркнуть бабушку Мэри. Кем ее заменить, я понятия не имела, а ведь на то, чтобы решить этот вопрос, у меня оставалось меньше семидесяти двух часов.

Когда я вышла на улицу, Оуэн уже ждал меня возле своей машины. Дождь прекратился, но плотные облака, повисшие низко над нашими головами, даже не думали расходиться.

– Ну все сделала? – спросил он, когда я подошла к «Камаро».

– Почти. – Я кивнула. – Спасибо тебе.

Оуэн улыбнулся, и мое сердце предательски дрогнуло, пропустив удар. Именно в этот момент я окончательно поняла, что расстаться с ним снова будет для меня невероятно тяжело. Да и сам Оуэн, конечно, надеялся, что я останусь – надеялся так же сильно, как и бабушка. Эти двое вложили слишком много сил и слишком много любви в ремонт и реконструкцию дома, из которого я убежала, едва закончив школу, и теперь эта любовь мешала мне действовать решительно и без колебаний.

Потом я подумала об уютной мастерской в уголке сада и о том, что именно Оуэн, а вовсе не бабушка всегда восхищался тем, что мне удавалось сделать с «морским стеклом». Это он рылся в песке на далеких берегах, где они рыбачили с отцом, отыскивая самые необычные и красивые экземпляры, чтобы подарить их мне. Ожидание и надежда – вот что было написано на лице Оуэна, когда он распахнул передо мной дверь бывшего бабушкиного сарая. Он хотел, чтобы я осталась!..

– Художественная студия… это ведь была твоя идея?

Оуэн даже слегка попятился, удивленно приподняв брови.

– Я… А почему ты спрашиваешь?

Я только ухмыльнулась. Оборудование, профессиональная система освещения, компьютерная станция… Я примерно представляла, сколько это могло стоить, и очень сомневалась, что у бабушки могли найтись такие деньги. Особенно после того, как она оплатила фактически капитальный ремонт дома. Значит…

– Ты построил эту студию за свои деньги. И сам заплатил за оборудование и материалы, – сказала я. – Я угадала?

Оуэн немного поколебался, потом кивнул.

– Почему ты так поступил?

– Потому что… – Он пожал плечами. – Потому что когда-то ты любила возиться с «морским стеклом» больше всего на свете.

О господи! Он следил за мной все эти годы. Он не выпускал меня из виду, и – главное – он не возненавидел меня за то, что я его бросила. Он до сих пор любил меня и хотел, чтобы я осталась. А доказательством его чувств была великолепная мастерская во дворе!

Мое сердце буквально разрывалось, и, чтобы не выдать своего смятения, я притворилась, будто меня вдруг страшно заинтересовали проезжавшие мимо нас машины. Сожаление и острое чувство вины охватили меня с невероятной силой, и я растерялась. Мне даже пришлось напомнить себе, что у меня есть дочь и что ради нее я должна пожертвовать всем, что у меня есть и что только может быть.

– Оуэн… – Я вздохнула. – Я так не могу.

Он выставил перед собой широкие, натруженные ладони.

– Не беспокойся о деньгах. Мне хотелось сделать тебе приятное, так что… – Он нарочитым движением поднес к глазам руку с часами. – Ну что, поехали?..

* * *

На обратном пути мы почти не разговаривали. Сделанное Оуэном признание только укрепило мою решимость уехать из Пасифик-Гроув. Я знала, что должна сделать это до того, как прежнее чувство к Оуэну овладеет мной окончательно. Нет, я боялась вовсе не того, что мы можем снова стать близкими людьми, как было когда-то. Я боялась себя. Мой отец был прав: способности, которыми я обладала, должны были оставаться под спудом, что бы ни происходило в моей жизни. В последние двенадцать лет я вполне успешно держала их в узде, однако в глубине души я понимала: контролировать их полностью я так и не научилась.

Прошлая ночь стала тому доказательством.

Разумеется, меня нисколько не извиняло, что вчера я была слишком напугана, что я впала в панику и разозлилась. Напротив, именно эти сильные эмоции и распахнули запретную дверцу в моей голове. Я утратила контроль над собой и попыталась надавить на дочь, манипулировать ею. Я хотела подавить ее волю, заставить сделать что-то, что было нужно мне и совершенно не нужно ей. Я подвергла Кэсси опасности, а уж этого я никак не должна была допускать.

Подобное случалось со мной и раньше и могло случиться снова. И человеком, на котором я опробую свои способности в следующий раз, вполне мог оказаться Оуэн.

Разумеется, я поклялась себе, что постараюсь этого избежать, но… Как говорится – никаких гарантий.

Оуэн высадил меня напротив бабушкиного дома, а сам уехал, сославшись на встречу с клиентом, с которым ему было необходимо обсудить подробности нового заказа. Дождь к этому времени полил с новой силой. С океана налетали порывы ветра, и крупные водяные капли летели под углом. Непроизвольно втягивая голову в плечи, я промчалась по дорожке и, взбежав на крыльцо, распахнула дверь и нырнула в дом.

В прихожей было тепло и сухо, из кухни аппетитно пахло чем-то вкусным. Я потянула носом и уловила запахи растопленного масла, заварного крема и виски. Так пахнуть мог только знаменитый бабушкин пудинг-«кабинет».

Я снова втянула носом воздух и застонала от наслаждения.

Потом мое внимание привлекли суета и шум, доносившиеся из большой гостиной, соединенной с бывшей столовой. Заглянув туда, я увидела Кэсси, которая стояла возле обитого зеленым фетром карточного стола и, сосредоточенно шевеля губами, пересчитывала пластиковые фишки для покера. Чуть дальше сверкал фаянсом и хрусталем большой обеденный стол, и я вспомнила, что бабушкины подруги не только резались в карты, как последние бродяги, не только бранились, как матросы, но и обедали, как настоящие леди.

Я шагнула к дочери, и она вскинула на меня взгляд.

– Привет, ма. Ты уже вернулась? А бабушка попросила меня приготовить стол для покера!

– Надеюсь, она не предложила тебе сыграть партию-другую?

Кэсси выпятила нижнюю губу.

– Бабушка сказала, что я еще слишком мала для этого. – Дочь отсчитала шесть зеленых фишек. – К тому же она и ее подруги играют в «техасский холмик», а я умею только в обычный покер.

– Наверное, в «техасский холдем»? – поправила я, и Кэсси рассмеялась.

– Да-да, я это и имела в виду, только немножко перепутала… – Нахмурившись, она отсчитала пять красных фишек и перешла к следующему месту за столом. – У каждого игрока должна быть одна белая фишка, три голубых, шесть зеленых и десять красных. Всего получается… – Кэсси на мгновение задумалась. – …Да, двадцать. Очень трудно сосчитать, ма, но я справляюсь! А еще я помогаю бабушке готовить.