– Где эти тартарианцы? А ну подать сюдаЛяпкина-Тяпкина!.. Арея не было в резиденции, а мы с Мамаем сразупримчались! – задорно крикнула Улита.

– Гадиков больше нет. Ты похожа на атаманшу,которая только что ограбила пассажирский поезд, – сказал Меф.

– Ты не подозреваешь, как близок к истине,Буслаев, – таинственно откликнулась Улита и, открыв дверь «УАЗа»,спрыгнула на пол на осколки памятников.

– Тут грязно, императрица! Рискуете запачкатьножки! – влез Кареглазов.

Улита взглянула на него не без любопытства.Она потребляла лесть в любых формах. Грубую, умную, с хлебом, без хлеба. В этомплане ведьма была всеядна.

– Не переживайте, мужчина! Меня грязь несмущает! У меня было здоровое, близкое к природе детство. Моя мама плевала наложечку, после чего ложечка считалась условно вымытой, – заявила она.

Беседуя с Кареглазовым, ведьма небрежноболтала автоматом. Когда дуло уставилось Эссиорху в живот, он осторожно отвелего пальцем в сторону.

– Не целься в меня, если тебе не сложно! Такиедырки плохо поддаются штопке. Ниточки, видишь ли, сложно подобрать! –попросил он.

– Да ну, ерунда... Я же ни на что нежму! – отмахнулась Улита.

– Все равно, лучше бы ты выбрала какое-нибудьдругое оружие.

– Какое какое-нибудь?

– Ну, скажем, нунчаки. Нунчаки – хорошееоружие.

– Возможно. Но их надо крутить, а я неКарлсон. Ненавижу все, похожее на пропеллер, – заявила Улита.

Она, похоже, загорелась идеей понравитьсяКареглазову и немного поиграть с Эссиорхом в ревнючку. Хорошая такая народнаяигра с заранее неоговоренными правилами. Гимнастика для нервов, массаж длядуши. Чтобы автомат ей не мешал, Улита перекинула его через плечо. Теперь дулоуставилось не в живот, а в грудь Эссиорху. Тот снова занервничал. Даже обычнуюпулю перехватить в воздухе непросто, а уж очередь заговоренных вообщенереально. Разумеется, бессмертную сущность не убьешь и заговоренной пулей, новот бедное тело очень даже...

– Он хотя бы на предохранителе? – спросилЭссиорх, обращаясь к спине своей любимой.

Улита дернула плечом. Вследствие этогодвижения дуло автомата переместилось с груди хранителя на его лоб.

– Какой же ты зануда, Эсичка! Конечно, да. Ачто такое предохранитель?

– Вот этого вопроса я и опасался... –заявил Эссиорх, решительно отбирая у ведьмы автомат.

Улита не протестовала.

– Фу на тебя, бяка противная! Забрал и играйсясебе... У нас в багажнике еще четыре таких. Я не знала, как они перезаряжаются,поэтому взяла несколько уже заряженных, – заявила она.

– Весело, – сказал Меф. – И тыдумаешь, что стражей из Нижнего Тартара можно прогнать заговоренными пулями?

– Попытка не пытка. Даже слону будетнеприятно, если в него долго и упорно пулять горохом, – заявила Улита.

– Это только вопрос времени. Раз тартарианцевне убило копье валькирии, значит не существует артефактного оружия, котороеповредило бы их телам. Рано или поздно они всех вас перережут, – спредвкушением произнесла Гюльнара.

– При условии, что мы не найдем, где спрятаныих дархи, – напомнил Меф.

– Как мы их найдем? Земля большая, а еслидобавить еще хотя бы Верхнее Подземье, искать вообще бессмысленно... –безнадежно сказала Даф.

Эссиорх медленно покачал головой.

– Это не так. Искать бессмысленно только тем,кто не желает ничего найти. Дарх не иголка. Кроме того, дарх не должен бытьдалеко от стража, иначе тот не сможет воспользоваться его силой. Не ошибусь,если скажу, что дархи тартарианцев где-то дразняще близко. Я все время пытаюсьуслышать их зов, но пока не могу.

– Близок локоток, да не укусишь, –сказала Ирка.

– Это если поблизости нет пилы, – сусмешкой заметил Багров.

Никто не засмеялся, кроме Антигона. Правда,хохот у кикимора был такой, что Кареглазов, не привыкший к смеху нежити, вужасе присел и зажал уши руками.

– И еще одно. Выпустив стражей из НижнегоТартара, Лигул нарушил баланс света и мрака. В минуты, когда свету что-тоугрожает, у некоторых людей открывается дар. Иначе быть не может, –продолжал Эссиорх.

Мамай нетерпеливо нажал на сигнал. Гудок«УАЗа» простуженно взревел. Все разом оглянулись на хана. Тот размахивал рукамис горячностью восточного водителя и что-то орал, заглушая свой голос сигналами.

– Чего он хочет? – спросила Дафна.

– Это он намекает, что пора смываться, –вспомнила Улита. – Телепортировать нам нельзя. Это ж не заглот, нас легковычислить. Лучше удирать на колесах, разбрасывая стопорящие заклинания и рисуяруны. Если постараться – путаница будет изрядная.

Меф с сомнением заглянул в салон «УАЗа».

– Мы туда не поместимся, – сказал он.

Улита презрительно фыркнула.

– Ненавижу паникеров, особенно тех, которыевыдают себя за наследников конторы! Если очень постараться, в «УАЗ» набиваетсячеловек десять. Если еще в багажник – двенадцать. И это без пятого измерения!Вопрос только в том – у кого лично я буду сидеть на коленях? У тебя, Эсик? Илибудут другие занимательные предложения?

– Я не Эсик и не Эсичка! Попрошу этозапомнить! – раздраженно произнес хранитель. – И вообще я поеду намотоцикле. Я его здесь не брошу.

– О, мотоцикл! Как я могла забыть? Тогда ятоже на мотоцикле! Шагом марш, бегом брысь!.. Стой, пупсик, не так резво! Адонести меня до мотика на ручках? Ты что, не видишь, какая я вся замученная?

Ведьма повернулась и стала картинно падать наЭссиорха. Хранитель был поставлен перед выбором: или дать ей упасть, илиподхватить. Естественно, он как служитель света выбрал второе и поволок Улиту кмотоциклу.

Багров проводил парочку насмешливым взглядом.

– Профессиональная женская беспомощность. Покаона с тобой, в двух ключах путается, сдачу с десятки не подсчитает и лифт незнает, каким пальчиком вызвать. А когда виснуть не на ком, сейф ногтем откроети за минуту посчитает в уме, сколько прибыли дадут две копейки, если продержатьих в банке двенадцать лет семь месяцев и двадцать восемь дней, – негромкосказал он.

– А ты не дурак, некромаг! – оценилаГюльнара. – Хотя с одной оговоркой: есть вещи, которые безопаснее думатьпро себя, чем говорить вслух.

Забираясь на заднее сиденье «УАЗа», Дафнаувидела на коврике соскользнувший букет.

– Что это?

– Черные розы! Вообще не знала, что такиебывают. Букет от Мамзелькиной. В розах была записка с советом умотатькуда-нибудь... Именно это мы и делаем, – сказала Улита.