– Простите, я такая ужасная дура! Конечно, ужедобрый день!

– Че? – не включился охранник.

– Ну как же! Вы мне не ответили, потому чтоуже не утро, а день! – пояснила Даф.

Охранника это не впечатлило.

– Да плевать мне, что день! Хоть вечер.

Видя, что и здесь она зашла в тупик, Дафпоспешно принялась искать другую тему для разговора.

– Меня, знаете, один вопрос давно интересует.Можно задать?

– Ну! – сказал охранник.

Даф торопливо принялась придумывать вопрос.

– Э-э... Вам не обидно, когда кого-то зовутточно так же, как вас? – проникновенно спросила Дафна.

– Че-е-его?

Даф стала пояснять.

– Ну, скажем, вас зовут «Максим». И вот выидете, а за вашей спиной кто-то орет: «Макс, Макс!» Вы оборачиваетесь, думаете,мол, кому это я нужен, и вдруг понимаете, что зовут-то вовсе и не вас, акакого-то малыша, который пока что с горшком в одном комплекте продается. Чтовы испытываете в этот момент? Нет ли у вас ощущения, некоторой сущностнойвторичности, если вы понимаете, о чем я.

Охранник засопел, потерявшись в потоке слов.

– Я не Максим! Я Миша. Топай отсюда,девочка! – сказал он.

Даф обрадовалась. Все-таки как-никак связнаяречь. Контакт налажен.

Охранник тем временем смотрел на Даф взглядом,в котором определенно прослеживалась нить какой-то мысли.

– Слышь, ты, я не понял: чего ты мутишь? Че тена? – спросил он.

– Мне надо на территорию. Всего лишь.

– Не пущу! Топай отсюда! По-хорошему сказано!

Дафна вздохнула. Она уже начинала терятьтерпение, и это ее удручало.

– Послушайте, уважаемый! Вы подтверждаете, чтоя исчерпала запас вежливости и уговоров? – спросила она.

Охранник заинтересовался. Даже склонил головунабок. Ему явно было интересно, что последует дальше.

– Ага, подтверждаю, – сказал охранник.

– И подтверждаете, что нормальных слов вы непонимаете?

– Подтверждаю! – охранник лениво шагнул кДаф.

Дафна отскочила и торопливо потерла перстеньджинна. Охранник наблюдал за ее движениями с любопытством.

– Красивое колечко! Какая проба? Пятьсотвосемьдесят пятая? – спросил он.

Ласковый влажный туман обвил его, начиная сног, как удав обвивает свою жертву. Охранник испуганно скосил глаза и увиделкрасивую женщину с миндалевидными глазами, сквозь которую бесцеремонно просвечивалбетонный забор.

– Мама! – тихо выдохнул охранник.

Щепетильная Гюльнара обиделась.

– Какая я тебе мама, муж козы? Ты бы ещебабушкой меня назвал! – сказала она, ленивым прикосновением извилистогоногтя замораживая охраннику рот. – В чем дело, блондинка?Сложности? – спросила Гюльнара у Даф.

– Меня не пускают, – пожаловалась та.

Гюльнара зацокала языком, вскинув к небу руки.

– Какой кошмар! Блондинку и не пускают!.. Какты посмел не пустить блондинку, неверный? Не пускать можно брюнеток! Ох уж этиопасненькие шустренькие брюнеточки! Все разнюхают. Блондинок же пускают всегда.Они все равно ничего не запомнят.

– Гюльнара! – сказала Даф с укором.

– Что Гюльнара? Согласна, бывают шпионящиеблондинки из перекрашенных брюнеток. Этих опять же ты можешь не пускать ибудешь кругом прав, – рассуждала джинша, нежно скользя ногтем поперекошенному рту охранника. – Ну-с, так какое наказание мы изберем дляневерного? Сразу казним или помучаем? Ну там кожу сдерем, чтобы было немногобо-бо. Мне больше нравится вариант два.

– М-м-м! – замычал охранник, делаябезуспешную попытку вырваться. Ему в равной степени не нравились оба варианта.

– Не надо! Не смей! Просто убери егокуда-нибудь и все! – приказала Дафна.

На всякий случай, чтобы Гюльнара неупрямилась, она потерла перстень. Джинша хмыкнула и щелкнула пальцами. Охранникисчез.

– Где он? Он жив? – забеспокоилась Дафна.

Выражение лица Гюльнары ей совсем ненравилось.

– Вполне. Из Таджикистана он как-нибудьдоедет. Теплый климат, гостеприимный народ, чудесные, разве что немного упрямыеослики, – ехидным голосом сказала Гюльнара.

– Но я не просила отсылать его в Таджикистан!

– Но ты этого и не запрещала! Практикум пообщению с джиннами. Если хочешь, чтобы джинн все сделал правильно, всегда точноназывай место. В сущности, я могла забросить его и в океан, и в жерло вулкана.И в том, и в другом случае это отвечало бы условию: «куда-нибудь», –нравоучительно сказала Гюльнара.

Неожиданно ангар, чья блестящая крыша былавидна от ворот, окутался потрескивающим фиолетовым сиянием. Дафна и джиншазаметили это почти одновременно. Дафна метнулась к ангару, однако Гюльнарауспела перехватить ее.

– Ты что, ослепла? Не суйся! Там кто-токого-то убивает...

– Знаю! Отпусти!

Гюльнара облизала губы. Язык у нее былоранжевый.

– Ты уверена, что тебе туда надо, блондинка?Чем ты будешь сражаться: визгом? Или предпочитаешь царапаться и кусаться?

Дафна не слушала. Рвалась. Она уже понимала,что там внутри – Меф и Эссиорх. И оба, возможно, на волоске от смерти.

– Отпусти! Я должна быть там!!! Я приказываю!Я твоя хозяйка!

Джинша неохотно уступила. Должно быть, ейпришло в голову, что ее хозяйкой Дафна будет лишь до тех пор, пока она, Даф,жива.

– Ну визгом так визгом! В крайнем случаеможешь прицельно плеваться ядом. Правда, у блондинок он слабенький, если они,опять же, не перекрашенные брюнетки.

Подбежав к фиолетовой завесе, Дафостановилась. Ей пришло в голову, что теперь, когда она лишена дара, темнаямагия распылит ее в момент, когда она попытается пробежать сквозь нее. Гюльнара,знавшая это не хуже Даф, усмехнулась. Она скользнула за трепещущий занавес иостановилась. Джинша стояла точно под водопадом фиолетового сияния. Струи магииоблегали ее, однако внутрь джинши не проникали.

– Тебе придется пройти сквозь меня, блондинка!Только сделай это побыстрее... Уважающие себя джинны терпеть не могут, когдасквозь них шастают, – сказала Гюльнара.

Не заставляя себя уговаривать, Даф решительноскользнула сквозь джиншу. Внутри Гюльнара была безумно холодная. Дафнепоказалось, будто она нырнула в прорубь. У нее даже дыхание перехватило. Ничегосебе пылкая восточная натура! Да у Дафны зрачки едва не замерзли!