– Разобьют, – каркала Клосс.

«Дзынь…» – пронеслось по студии.

– Начнут собирать осколки и порежутся.

– Ой, ой! – застонал Иван. –Стекло-то острое, дайте йод!

Я словно завороженная наблюдала запроисходящим в студии. Похоже, мужеподобная поэтесса настоящая ведьма – оназомбировала несчастного Орлова! Иначе по какой причине Иван, словно кролик,выполняет установки «гипнотизера»?

– Вау! – завопил из залавосторженный детский голосок. – Побег из Шоушенка! Ваша котлета удирает!

Мы с Риммой одновременно повернули головы, и яс огромным облегчением увидела, что зеленое тельце скачками приближается кзадней части декораций.

– Врешь, не уйдешь! – завопилапоэтесса и, схватив молоток, кинулась за земноводным.

Хрясь, хрясь… тук, тук… По счастью, Римма необладала хорошим зрением и меткостью, молоток всякий раз опускался на пол впаре сантиметров от все быстрей прыгающей лягушки.

– Боюсь, – затрясся Иван и прикрылбелокуро-кудрявую голову наманикюренными пальчиками, – поэтессы все такие– не успеешь вздохнуть, убьют, а потом сядут вирши слагать, оплакивать чужуюсмерть. Им нужны потрясения и сильные эмоции. Вампиры!

Зал засвистел и заорал.

– Хватай ее!

– Спрячьте лягушку!

– Верните жабу на стол!

– А рецепт кляра?

– Нам дадут попробовать?

– Вау, она удрала!

– Прекрати бардак, – ожилаВалечка, – живо рули процессом.

– Господа, господа! – закричалая. – Полный порядок! Естественно, никто не собирался забивать лягушечкуперед камерами.

– Почему нет? – заволновалась милаястарушка, восседавшая в первом ряду. – Зачем лишили нас удовольствия?

Я икнула и уставилась на уютную пожилую леди,облаченную в слегка старомодный и слишком теплый для сегодняшнего дня костюм изтвида.

– Как же дома станем готовить? –продолжала возмущаться престарелая дама. – Очень важен моментобезглавливания. Если произвести его неправильно, блюдо потеряет вкус и аромат.И вообще лучше обдирать лягушку живьем!

К моему горлу начала подкатывать тошнота.

– Вели Клосс почитать стихи, –приказала Валечка, – а я тем временем что-нибудь придумаю. Лягушку большене вынесем или меня паралич разобьет!

– Риммочка, – дрожащим голоскомзавела я, – мы еще не слышали ваших произведений! Просим, просим…

Растрепанная, вспотевшая, бордово-краснаяКлосс, продолжая держать в руках молоток, кивнула и гулким басом завела:

– Солнце встает из-за туч, блеснул вгорах первый луч, так темна и черна вода, я к тебе не вернусь никогда, сердцесжала боль, под аркой теснится кроль, он боится воды, не ходи к ней и ты!

– Браво! – воскликнула Валечка.

– Браво! – подхватила я и забила владоши.

– Кто такой кроль? – поинтересовалсяИван. – Это ведь стиль плавания! Как он может тесниться под аркой и отчегобоится воды? Смысла не вижу!

– В стихах его и не должно быть, –мечтательно протянула бабуся, желавшая увидеть в мельчайших подробностяхубийство ни в чем не повинной лягушки. – Рифму способен воспринять лишьчеловек тонкой душевной организации. Вот Орлов – ремесленник, издательскийпроект, писать не умеет. Я точно знаю! А Риммочка творец.

– Ерунда! – рубанул рукой воздухИван. – Давайте прочитаем главу из моего нового романа «Еж с гранатой», яслучайно прихватил текст.

Я моргнула, в руке прозаика невесть откудапоявилась толстая пачка листов.

– У нас кулинарное шоу! – взвылаВалечка. – Немедленно пресеки безобразие и вели им готовить.

– Давайте вернемся к плите, –заулыбалась я гостям.

Не тут-то было!

– Помню стихи наизусть, – рявкнулаРимма, – мне не нужны шпаргалки! Вьется по ветру стяг, ты теперь чужойвраг…

– Еж шел по лесу, – неожиданно легкопереорал коллегу по перу Иван, – его мучили тяжкие мысли о неизбежнойкончине смертельно больной жены, что лучше…

– …вздох твоих губ…

– …жить в муках или мирно умереть…

– …обжигает болотом страсти…

– …лечь на кладбище, под зеленый холм…

– У меня инфаркт, инсульт, энурез иклептомания, – застонала Валя, – умираю. Сделай же что-нибудь!

– Ой, – подскочила я, – совсемзабыла! Издательство «Марко» пообещало участнику шоу, либо вам, Иван, либо вам,Римма, денежный приз.

Гости замерли на полуслове с разинутыми ртами.

– Его получит тот, кто первым покажетготовое блюдо, – договорила я.

Орлов и Клосс метнулись к мискам.

– Гениально, – выдохнулаВалечка. – Ты спасла шоу. Как только додумалась до такой идеи?

Я невольно улыбнулась. Да всем известно, чтолитераторы жадны до неимоверности. Скажи писателю, что он накропал гениальнуюрукопись, пообещай гонорар, и любой прозаик, поэт, критик – каждый из них,пламенный борец за идею, мигом станет твоим навеки.

– Так нечестно! – заоралаКлосс. – У Ваньки все уже почищено, а у меня пустая разбитая банка. Гдежаба?

– Лягушку в студию! – прокричалнезнакомый голос, и под барабанную дробь из-за декораций вновь появиласьполуголая девица в фартучке. На сей раз она тащила миску, в которой красовалисьздоровенные окорочка, покрытые пупырчатой кожей.

– Этта че? – потеряв от удивленияумение литературно выражаться, ахнула Клосс.

– Лягушка, – радостно сообщила я. –Ее поймали и разделали, можете начинать.

– А где передние лапки? – неуспокаивалась Римма.

– Да вон же они!

– Тут лишь задние, – уперласьпоэтесса.

– А я уже почти доделал, – заликовалИван, – приз мой!