– На фирме я со дня основания, –продолжала начальница отдела, – а до нее вместе с Анной Семеновнойработала. Когда они с Антоном Петровичем начали подниматься, очень рада была.Святые люди, честные, бескорыстные… Даже странно, что им удалось такое делораскрутить, обычно наивных интеллигентов на дороге к бизнес-успеху гораздораньше из седла вышвыривает. Но сейчас не об их деловой хватке речь. Слухи поконторе носятся, как на реактивной тяге. Заходит ко мне тринадцатого апреляАнна Семеновна и говорит: «С днем рождения, Лидуша». Я, естественно, улыбаюсь,а она мне вашу новую книгу протягивает и говорит: «Вот, держи подарок».Удивила, конечно. А я утром на работу ехала, у лотка притормозила, спросила:«Новая Виолова есть?» – «Нет, – ответила продавщица, – еще ненаписала». А тут такая неожиданная радость! Ну и накинулась на Анну Семеновну срасспросами, а та, смеясь, сказала: «Знаю твою Виолову-Тараканову с пеленок,они с Милочкой в один класс ходили. Попросила ее добыть экземпляр новой книги,еще не поступившей в продажу, и подписать тебе».

Лидия раздавила окурок в пепельнице.

– Вы не помните того разговора сКаркиной?

– Простите, нет. Не подумайте, что корчуиз себя звезду, но раздача автографов – рутинная работа. Тетя Аня частенькопросила о такой услуге для знакомых.

Капстынь кивнула.

– Иного ответа и не ожидала. Я о васмногое знаю, и сейчас понимаю, что появление в данном кабинете Арины Виоловойсвязано со смертью Каркиных. Или вы на самом деле хотите оформиться курьером?Ох, Маша, Маша… Вы ведь так представились? Да не знай я ваших книг, выгнала бсейчас какую-то Машу вон. Рекомендация Эльзы в моем отделе лишь навредит. Да ине поверю вам. Наш новый коммерческий директор не способна на человеческиепоступки, она циркулярная пила по менталитету. Давайте поговорим откровенно! Вкабинет никто не войдет, и подслушивающих устройств тут нет. Я, кстати, ужеподумала, что в смерти Каркиных имеется некая странность. Ушли оба сразу, аведь практически не болели.

– Возраст не юный, – бормотнула я.

– Но не столь уж и пожилой, –кашлянула Лида. – Каркины вовсе не склеротики, активные люди, с яснымумом. Имелись, конечно, некие проблемки со здоровьем, у Анны Семеновны, самипонимаете, что, а Антон Петрович огурцом держался. Правда, история с Вадикомего из колеи выбила, но Каркин выдержал испытание мужественно. Очень хорошопомню ситуацию: я после поминок посуду собрала и на кухню несу, Эльза в комнатележит… Вот уж на кого смотреть страшно было! Лица нет – черная маска… Она послесамоубийства Вади совсем иной стала. Да, так вот. Антон Петрович мне помогатьвзялся, составил чашки на поднос и вдруг говорит: «А если б жив остался, то втюрьме бы сгнил! Скажи, Лидочка, что лучше? В могиле или по лагерям да зонам?»Тяжело ему пришлось. Вы понимаете?

– Нет, – растерянно призналасья. – Кто такой Вадим? Чьи похороны? При чем тут Эльза Генриховна?

– Она мать Вади, – ответилаЛида. – Вы не в курсе?

– Чего?

– Неужели Мила не рассказывала?

– О чем?

Капстынь откинулась на спинку стула.

– Тридцать лет назад я, студенткачетвертого курса, пришла к Антону Петровичу на практику да и осталась рядом сним навсегда. Меня после окончания института определили лаборанткой к Каркину.Представляете нравы научного мира?

– Вообще-то я далека от него.

Лидия хмыкнула.

– Внешне все пристойно, интеллигентно, апо сущности базар. Коллектив бабский, сплетни, хихиканье, обсуждение кто, кудаи с кем… В первый же рабочий день мне нашептали кучу информации. Например, чтоАнна Семеновна Каркина заболела по женской части, перенесла операцию. Понятно?

– Конечно, – кивнула я. –Только об ее проблеме я ничего не знала, мы на эту тему никогда не беседовали.

– Женщины обычно не распространяются отаких вещах. Антон Петрович жену обожал, пылинки с нее сдувал, но он же мужчина…Супруга больная, так что, мужу жить монахом? Как считаете? – прищуриласьЛидия.

– Каждый решает проблемупо-своему, – деликатно отозвалась я.

– Верно, – кивнуласобеседница, – вот Антон Петрович и предпринял некоторые шаги. Привел он винститут Эльзу, а спустя семь месяцев народ рты поразевал: новенькая младенцародила, мальчика. Эльза ни словом про отца своего ребенка не обмолвилась,только по коридорам быстрыми мышами побежали слухи. И очень скоро местныесплетницы были уверены: Вадик – сын Антона Петровича.

Ни Эльза, ни Каркин не демонстрировали своейблизости и дружеских отношений. Они никогда не оставались вдвоем на кафедре, нешушукались в курилке, не обедали вместе в столовой, держали дистанцию, но… какговорится, на чужой роток не накинешь платок. Затем Эльза перевелась в другойотдел, и постепенно болтовня стихла, нашлись иные интересные темы для досужихязыков…

Кстати говоря, Анна Семеновна более чемвежливо разговаривала с Эльзой, и кумушки терялись в догадках, глядя, какзаконная жена и любовница вместе обсуждают некую служебную проблему.

– Анька дура, – заявляли одни.

– Высокие отношения! – восхищалисьдругие.

– А что им, морды друг другуцарапать? – резонно отмечали третьи. – Хорошо Антон Петровичустроился!

Скандал случился лишь один раз, во времяновогодней елки. Лида не помнила год, когда приключилась та драка. Да, да,драка в самом прямом смысле этого слова.

В НИИ, как, впрочем, в большинстве советскихконтор, существовала хорошая традиция – в последних числах декабря сотрудницыместкома вешали шары и гирлянды на вечнозеленую пушистую красавицу-елку,приглашали детей всех, кто работал в институте, и устраивали немудреныйпраздник. Бессменным Дедом Морозом был Антон Петрович, Снегурочками наряжали тоодну, то другую лаборантку. Детвора с охотой водила хороводы, причем компаниясобиралась разновозрастная – от детсадовцев до старшеклассников. Лидия сейчасне могла сказать, сколько лет в тот год стукнуло Миле, но отлично помнила, чтодочь Антона Петровича уже была подростком, а Вадим, сынок Эльзы, уморительныммалышом.

Вначале ничто не предвещало беды, праздниккатился по накатанной колее. «Дедушка Мороз, ты где?» – «Елочка, зажгись!» –«Мы плясали, пели, прыгали…» – «Кто прочтет стишок?» – «А теперь Маша сыграетнам на пианино…»

Через два часа вспотевшие дети встали вочередь за подарками. Антон Петрович, слегка сдвинув в сторону сильно мешающуюбороду из синтетической ваты, брал из мешка кульки с конфетами и вручал ихочередным снежинке или космонавту. Одни дети просто улыбались, другие говорили:

– Спасибо.