них в своё время получила специальное название. Одна, привлекавшая наибольшее внимание владивостокских подростков, называлась Сапёрной. Она пользовалась большим вниманием потому, что хозяйничавшие во время интервенции на этих укреплениях японцы и американцы не успели её окончательно разорить.

Дело в том, что сразу же после высадки своих войск во Владивостоке эти державы наперегонки фотографировали все фортификационные сооружения, защищавшие Владивосток с моря, а затем с не меньшим усердием и торопливостью принялись за их разрушение. Американские и японские солдаты по команде своих начальников взрывали орудия, остатки вывозили в свои страны, одновременно взрывали и разрушали подземные бетонные казематы, имевшиеся у каждой батареи и служившие для размещения боеприпасов и обслуживающего орудия персонала, подъездные пути и казармы, стоявшие на поверхности.

По счастливой случайности, а вернее, благодаря успешному и быстрому наступлению Красной армии, Сапёрная сопка оказалась наименее пострадавшей: на ней сохранились на своих местах орудия (у которых интервенты успели вынуть только замки и снять прицельные приспособления), казематы, пустовавшие казармы и склады от боеприпасов.

Командование Красной армии в то время важности этим батареям не придавало, военными объектами их не считало, и поэтому никакой специальной охраны не было, к большому удовольствию владивостокских ребят.

Забравшись на сопку и спустившись по лестнице в форт, Борис и его спутники увидели много интересного. Вся сторона сопки, обращённая к морю, представляла собой глыбу бетона толщиною в несколько саженей. Такую бетонную стену не мог, по мнению всех ребят, пробить ни один снаряд. На круглой площадке форта, по краям которой были проложены рельсы, находилось огромное орудие, незнакомое Боре. Оно, конечно, не могло идти ни в какое сравнение с теми так называемыми полевыми пушками, которые ему приходилось видеть: калибр этого орудия (18 дюймов) позволял забраться внутрь ствола любому из мальчишек. Длина ствола также поражала своими размерами, она равнялась почти четырём саженям. С площадки, по рельсам которой казённая часть орудия довольно легко передвигалась, поворачивая ствол почти на 90° в обе стороны, можно было проникнуть внутрь форта, что ребята и не замедлили сделать.

Спустившись вниз сажени на две, они очутились в большом бетонном сарае с нарами по стенам. Это, как рассказал один из наиболее опытных исследователей, была казарма, где жили обслуживающие пушку солдаты. С другой стороны колодца, по которому спускались ребята, находился большой бетонный склад, этажом ниже — такой же склад боеприпасов и ещё ниже — несколько ходов, идущих в разные стороны. На полу каждого из этих ходов была проложена узкоколейная железная дорога, тут же стояло и несколько пустых вагонеток.

Тот парень, который взял на себя обязанности гида и который бывал на Сапёрной уже не один раз, в отличие от своих товарищей (многие из которых, как и Боря с Женей, были здесь впервые), объяснил, что некоторые из этих ходов связывали форт с соседними, разрушенными японцами, а один вёл прямо на железнодорожную станцию Первая речка, находящуюся на окраине города, пo ней и доставлялись снаряды с железной дороги. Этот же парень заблаговременно запасся несколькими свечками, при свете которых его спутники и осматривали все эти довольно-таки грандиозные сооружения.

Борису и Жене путешествие доставило огромное удовольствие, и они, вернувшись, решили, что в армии будут служить только в крепостной артиллерии.

В это лето Борис стал свидетелем и ещё двух запомнившихся ему надолго событий.

Однажды Яков Матвеевич после получки показал в семье новые деньги, которыми ему выплатили жалование. Это были советские деньги, выпущенные в 1924 году, получившие название «червонцы». Такие банковые билеты начали выпускаться правительством СССР ещё с 1922 года, но практически на Дальнем Востоке появились в обращении спустя два года. Они обеспечивались золотом республики и явились первой после революции устойчивой валютой. Один червонец стоил 10 рублей золотом. Он представлял собой купюру размером примерно в половину тетрадного листа белого цвета из плотной бумаги с водяным знаком, изображавшим крестьянина, сеявшего зерно из лукошка; такое же изображение, только более мелкого размера, имелось на левой стороне купюры, напечатанное тёмно-серой краской, рядом с ней была надпись «Червонец», далее цифра 1, а внизу подписи и печать. Были купюры достоинством в 2, З, 5, 10, 25 и 50 червонцев. Правда, Борису купюр более 10 червонцев видеть не приходилось.

Одновременно с введением этих новых денег в обращении на Дальнем Востоке продолжали ходить и японские иены, и серебряные деньги царской чеканки рублёвого достоинства, и так называемое мелкое серебро.

Интересен курс всех этих денег, причинявший немало хлопот и продавцам, и покупателям. За 1 червонец давали: 12 иен и 50 сен; 11 банковских, то есть серебряных рублей, или 32 рубля мелким серебром. Такое неустойчивое соотношение всех ходивших на Дальнем Востоке денег создавало немалые трудности при расчётах.

Первое время новые деньги китайские лавочники, а за ними и крестьяне, брать боялись, считая, что они могут упасть в цене, как и прежние советские деньги. Но вскоре, убедившись в том, что червонцы охотно берут за границей, стали их тоже принимать, и даже охотнее, чем японские иены.

Второй декрет, введённый для РСФСР ещё 14 сентября 1918 года и дошедший, как обязательный, до Дальнего Востока только к концу 1924 года и окончательно узаконенный для СССР 21 июля 1925 года, — о метрической системе мер, привёл в полное недоумение и растерянность не только частных лавочников и торговцев кооперативных магазинов, но и большинство покупателей. Слишком крепко въелись в обиход старые меры длины и веса, применявшиеся в царской России.

Несмотря на то, что в большинстве европейских стран уже давно господствовала метрическая система мер (консервативной в этом отношении оставалась ещё долгое время только Англия), и на то, что, по учебникам, почти все, и уж, во всяком случае, люди, имевшие среднее образование, о ней знали, введение её в обиход первое время многих затрудняло. Часто покупая килограмм чего-нибудь, невольно и покупатель, и продавец рассчитывали, сколько это будет в фунтах; точно также было и с мерами длины: 5 километров — а сколько же это будет вёрст, или 3 метра ситца — а сколько это аршин? Конечно, не обошлось и без многих курьёзных случаев.

Я прошу прощения у своих читателей, но уверен, что очень многие из них, явившихся на свет гораздо позднее этого декрета, и понятия не имеют о тех мерах, которые существовали до этого, и которые нам в школах приходилось с таким трудом заучивать. Я хочу их привести. Кому это покажется неинтересным, пропустите эти строчки.

Меры длины:

1 аршин = 16 вершков = 71 см

3 аршина = 1 сажень =