простых. Таких, которые в газетах, книгах и интернете. Самое первое слово у любого… э-э… существа — Мама. Вот. Оно так и пишется! Это — «м», а это — «а»… Вот если два раза написать их — так и будет: «ма-ма».

Лукич покивал. Сэра предложила:

— Перо я не помню, как выглядит. Да и чернил у нас нет. Поэтому писать придётся шариковой ручкой — ты уж извини. Вот и давай попробуем: М-а… Ага, и ещё раз — м-а. Неплохо. Ну, чтобы закрепить, давай-ка строчку «м», и снизу — строчку «а»… Ага. Что? «Ага»? Две — «а», одна «Г». Вот так. Ну, давай уж теперь строчку «г»…

На следующий день ближе к полудню пришёл мэтр Андервуд:

— Приветствую, Сэра! Как рука?

— Спасибо, неплохо. Уже, в-принципе, можно, наверное, и повязку снять!

— Нет уж. Давай пока оставим. Работать она тебе сегодня не помешает. Садись. А слабость? Слабость ощущаешь? — он довольно покивал, когда она поспешила заверить, что всё в порядке, — Ну тогда вернёмся, как говорится, к нашим баранам! Вернее, насекомым.

Ты библию читала?

Она сокрушённо покачала головой.

— А вот зря! Старый Завет — вообще кладезь интереснейших мифов, заклинаний, и слегка «облагороженных» реальных событий! Ну тогда вкратце: опишу тебе историю и предысторию так называемых «казней Египетских».

Когда Моисей захотел вывести свой народ из рабства у фараона, этот нехороший человек — ну — фараон! — не захотел его, этот народ, отпустить… (Впрочем, тут я его могу понять — кому же захочется лишиться дармовой рабочей силы!) И тогда Бог сказал Моисею…

Сэра слушала о десяти казнях действительно с интересом: мэтр Андервуд замечательный рассказчик! Перед ней словно разворачивался фильм, полный внутреннего напряжения и драматизма: вот ведь настырный и подлый сволочь этот фараон! «Хозяин» своего слова: захотел — дал, захотел — обратно взял! Надо было заставить его расписаться на договоре!

Впрочем, может он и писать-то не умел… Ну — крестик бы нацарапал!

— …и вот, когда саранча полетела над полями и городами египтян, показалось им, что великая тьма, ночь — опустилась на всю землю Египетскую! Тучи насекомых закрывали небо сутки напролет — и не осталось ни ростка в полях, ни зерна — в закромах! (Кстати — вот этот пункт всегда вызывал у меня сомнение. Похоже, его придумали как метафору: чтобы показать масштабы бедствия. А так, бревенчатые или даже саманные стены очень даже неплохо защищают от насекомых! Это ж — не крысы! В-смысле, рыть не умеют!..)

И великий плач стоял по всему Египту! И воззвал народ египетский к фараону, восклицая: «Почто сотворил ты с нами такое! И фараон, как говорится, соблюдая старую добрую традицию, позвал к себе Моисея, и…»

К сожалению, очень скоро рассказ закончился, и мэтр, словно спохватившись, сказал:

— Пожалуй, на сегодня теории довольно. Вижу по горящим глазам, что на тебя произвело впечатление — как тупое упрямство фараона, так и глобальность насылаемых бедствий… Всё же правдива только часть «казней». И происходили они наверняка не подряд. Это уж составитель Библейских текстов расположил их так — чтобы придать, стало быть, драматизма и напряжения… И из фараона тупоумного упрямца сделал он же.

Ну а теперь — к делу. — он довольно потёр руки, как всегда делал в предвкушении чего-то интересного.

— Вот самец саранчи обыкновенной. — над столом возник и как всегда стал поворачиваться синий голографический контур, — Вот и его челюсти крупным планом. Что может нам пригодиться для работы? В первую очередь — способность в огромных стаях очень быстро передвигаться с места на место, то бишь — мобильность. И, разумеется, врождённая привычка: выгрызать подчистую всю органику растительного происхождения!

Ну а если ты захочешь усугубить ситуацию для врага — сделаешь челюсти попрочнее, усилив их дополнительным слоем хитина, и ещё…

Учитывая её состояние, они всего час, вместо обычных трёх, посвятили созданию боевой Армии из кочующих насекомых.

Сэра теперь знала, как сделать саранчу действенной силой, уничтожающей продовольственные ресурсы, и вообще — всю зелень в тылу возможного противника… (Надо будет как-нибудь дома попробовать на тех же США! У них кукурузы хватает… Пока.)

Научилась она и «конструировать» тело самцов таким образом, чтобы оно почти не пропускало вовнутрь инсектициды, а организм обладал стойкостью к ним… Жуть!

Древнее неумолимое Зло предстало перед ней во всей красе, заставляя пересмотреть все предубеждения на эту тему, типа «А-а, ерунда — подумаешь, букашки!»

Букашки оказались пострашней химического оружия или бомб: территория оставалась «не заражённой», или изрытой воронками, но — вычищенной и мёртвой…

Да, это, конечно, могло пригодиться — для любых Заданий, где нельзя показать своё присутствие.

И ведь никто не догадается!.. Получается, пушки, танки и самолёты — фигня.

Да, разрушительная, грозная, но — такая уязвимая техногенная фигня! Пара снарядов, ракета, мина, кумулятивный снаряд, или пулемётная очередь — вот и нет танка или самолёта… А тут — не поможет оружие! Ведь полчища не только неуязвимы, но и — невидимы! Это вам не «стеллз»! Не помогут обнаружить на подлёте тучу из саранчи ни радары, ни оптические усилители! Как не помогут и огнемёты: разве что спалить стаю вместе с посевами того, на чего там она напала. А от химии она саранчу сама… Предохранила.

А ведь создать и «натравить» можно — не только на «вершки». А — и на корешки. Например, нематод. И Колорадского жука. И червя-хруща. И… Да мало ли!..

Вот только надо не забывать главное, чему научил её профессор — размножаться такая наколдованная и направленная на конкретную Цель стая ни в коем случае не должна! (То есть — там должны быть лишь самцы!) Как не должна и жить слишком долго — а уж тут вступает в дело не «чудо», а самая банальная генная инженерия. Поскольку теперь-то она знает, где — гены старения, и где — те, что ограничивают время жизни…

Когда мэтр Андервуд ушёл, она вздохнула. Сегодняшний урок навеял на неё буквально ужас. До сих пор она как-то… Не совсем всерьёз относилась к предстоящей работе. А теперь оказывалось, что силы, которые окажутся в её распоряжении, гораздо легче вызвать к жизни, чем контролировать и нейтрализовывать… Страшновато.

— Лукич. Ты всё слышал?

— Да. И мне тоже страшно. Будем надеяться, что тебе не прикажут наслать такую тучу ни на кого из наших… — в голосе домового явственно ощущалась дрожь.

Она же ощущала её во всём теле — словно работал промышленный виброгрохот, медленно, но неумолимо подталкивая её к краю…

Вот только — к краю чего?!