– Очень хорошо, – чеканным голосом сказалакоролева. – Что же нужно, чтобы уладить это досадное недоразумение?

Граф Релдиген посмотрел на барона.

– Может быть, официальное воззвание? – предложилон. Старик задумчиво кивнул:

– Ее величество могла бы освободить вас от предыдущейклятвы. Это – не распространенная практика, но прецеденты имеются.

– И тогда все мы поклянемся в верности ей как королевеАрендии?

– По-видимому, это удовлетворит всем требованиям честии правилам приличия… Да, удовлетворит.

– Но я ведь один и тот же человек, разве не так? –возразила королева.

– Формально – нет, ваше величество, – объяснилбарон. – Герцогиня Астурии и королева Арендии – разные титулы. На самомделе вы – две личности в одном теле.

– Это весьма запутанно, господа, – заметилаМейязерана.

– Наверное, поэтому никто и не замечал этого раньше,ваша светлость, – сказал Релдиген. – И вы, и ваш муж имеете по дватитула, следовательно, формально каждый представляет две личности. – Онулыбнулся:

– Я удивлен, что на троне оказалось место для столькихлюдей. – Затем лицо графа вновь стало серьезным. – Разногласия междуМимбром и Астурией укоренились столь глубоко, что понадобятся поколения, чтобыих разрешить.

– И вы также поклянетесь в верности моему мужу? –спросила королева.

– Как королю Арендии – да, но как герцогу Мимбратскому– никогда.

– Ну что ж, начнем, милорд. Давайте посмотрим, какуюсоставить прокламацию. Давайте с помощью чернил и пергамента перевяжем самую кровоточащуюрану нашей бедной Арендии.

– Хорошо сказано, ваша светлость! – сказал с.восхищением граф Релдиген.

***

Рэн Борун XXIII почти всю свою жизнь провел в императорскомдворце в Тол Хонете. Его нечастые поездки в другие города Толнедры по большейчасти совершались в закрытых каретах. Вполне вероятно, что Рэн Борун никогда вжизни не прошел пешком и мили, а человек, который не прошел милю, не знает, чтоэто такое. А посему его советники с самого начала отчаялись объяснить ему самопонятие «расстояние».

Совет, который в конечном счете помог решить эту проблему,пришел с неожиданной стороны. Бывший домашний учитель по имени Джиберс –человек, который прошлым летом едва избежал тюрьмы или даже кое-чегопохуже, – робко выдвинул свое предложение. Доктор Джиберс теперь все делалс робостью.

Столкнувшись с почти открытым неудовольствием императора, оннавсегда излечился от напыщенного самодовольства, которым ранее отличался.Некоторые из его знакомых с удивлением обнаружили, что теперь им даже нравитсяэтот худой лысеющий человек.

Доктор Джиберс заметил, что, если бы император смог толькоувидеть вещи предметно, возможно, он их и понял бы. Как и другие хорошие идеи,которые время от времени возникали в Толнедре, эта тут же была принята кисполнению.

Императорский сад был превращен в точную уменьшенную копиюпограничной области восточной Олгарии и находящихся напротив районов Мишаракас-Талла. Чтобы нагляднее показать масштабность территории, из олова отлилинесколько человеческих фигур высотой в дюйм, чтобы помочь императору нагляднопредставить себе происходящее.

Император сейчас же объявил, что для того, чтобы иметьпредставление о массах вовлеченных в дело людей, он хотел бы видеть большеоловянных фигурок, и так в Тол Хонете возникло новое производство. За одну ночьолово стало редким металлом.

Чтобы лучше обозревать поле боя, каждое утро императорвзбирался на тридцатифутовую вышку, которая в большой спешке была специальновоздвигнута для этой цели. Оттуда с помощью горластого сержанта изимператорской гвардии император передвигал свои оловянные полки пехоты икавалерии в точном соответствии с последними сообщениями, поступавшими изОлгарии.

Многие сотрудники генерального штаба вскоре подали вотставку. Это были преимущественно пожилые люди, и для них было трудно каждоеутро карабкаться на вышку вслед за своим императором. Все они в разное времяпытались объяснить этому маленькому человечку с крючковатым носом, что онимогли бы все это видеть и с земли, но Рэн Борун не хотел и слышать об этом.

– Морин, он хочет нашей смерти! – жаловался одинтучный генерал камергеру императора. – Я бы лучше отправился на войну, чемпо четыре раза на день взбираться по этой лестнице.

– Передвиньте драснийских копьеносцев на четыре шагавлево! – приказал с вышки сержант, и дюжина человек на земле началипереставлять малень кие оловянные фигурки.

– Все мы должны выполнять то, что император требует отнас, – философски ответил Морин.

– Но я не видел, чтобы вы карабкались по лестнице, –сказал генерал.

– Наш император избрал для меня иное поприще, –весьма самодовольно заметил Морин.

В тот вечер уставший император вздыхал в своей постели.

– Это очень интересно, Морин, – сонно бормотал он,прижимая к груди обитую бархатом шкатулку, в которой были отлитые из чистогозолота фигурки Се'Недры, Родара и других руководителей похода. – Но иочень утомительно тоже.

– Да, ваше величество.

– Мне всегда кажется, что я еще многое должен сделать.

– Такова уж сущность власти, ваше величество, –заметил Морин.

Но император уже заснул.

Лорд Морин взял шкатулку из рук императора и осторожнонатянул одеяло на плечи спящего.

– Спите, Рэн Борун, – мягко сказал он. –Завтра вы опять сможете поиграть с вашими игрушечными солдатиками.

***

Евнух Сэйди тихо покинул дворец в Стисс Торе через потайнуюдверь, которая находилась позади комнат для рабов и открывалась на убогую,кривую улочку, которая, петляя, вела к гавани. Он дождался ливня, чтобы выйтипод его покровом, и облачился в жалкую одежду докера. Его сопровождалодноглазый Иссас, на котором также было невзрачное одеяние. Принятые Сэйди мерыпредосторожности были обычными, но это никак не относилось к выбору Иссаса вкачестве попутчика, поскольку Иссас не был ни членом дворцовой охраны, ниличным телохранителем Сэйди. Но сейчас Сэйди не волновали ни его наружность, ниприличия. Дворцовые интриги, в общем, не развратили Иссаса, и поэтому он имелрепутацию человека, который безоговорочно предан тому, кто платит ему в данныймомент.