сумерки, староста давно уехал, Вера и Кирилл тоже ушли домой, а рабочие потихоньку собирали инструменты, которые никогда не оставляли в парке, Юлька внезапно заявила, что на ужин не пойдет.

– Почему? Ты плохо себя чувствуешь? – испугалась я.

В последние дни не только на меня свалилось много забот, но и на нее тоже. А если добавить непривычную для Юльки физическую активность, то не было бы ничего удивительного в том, что она заболела.

На долю мгновения на ее лице мелькнуло желание действительно сказаться больной, но, похоже, она поняла, что тогда и я никуда не пойду, и тут же с улыбкой замотала головой:

– Просто мне кажется, что Иван звал на ужин не нас обеих.

– Разве? – удивилась я.

И тогда Юлька рассмеялась моей недогадливости.

– Эмма, да невооруженным глазом видно, что он на тебя запал! – заявила моя сестрица, чем заставила меня покраснеть и разозлиться одновременно.

Серьезно, кому это видно? Точно не мне! Мне видно, как он, едва только Юлька показывается в кадре, переключает внимание на нее. Упаси Боже, я не злюсь на сестру. Исключительно на Ивана, как бы нелогично это ни было. Человека нельзя заставить симпатизировать себе, это я давно знаю. А все равно иногда хочется.

– Эмилия, только не говори, что ты этого не заметила! – воскликнула Юлька, сверля меня взглядом. И полное имя, которым она меня назвала, выдавало крайнюю степень ее возмущения.

– Ничего я не заметила, – себе под нос проворчала я, а потом добавила громче: – А ты, значит, сводня?

– Ну, сводня не сводня, а не буду возражать, если ты немного отвлечешься и развлечешься, – пожала плечами моя невыносимая сестра. – Последний год выдался для тебя сложным, не будешь же ты отрицать. И развод, и все эти коршуны с продолжением Арины, и сплетники, и журналы. Тут ты тоже не отдыхаешь, вкалываешь как ненормальная. Я просто хочу, чтобы хотя бы на одну ночь ты забыла обо всем и хорошо провела время. Выпей вина, пофлиртуй с классным парнем, переспи с ним.

– Юля!!!

Это уже переходило всякие границы! Нет, я не ханжа, в тридцать лет уже просто смешно ею быть, но мы с Юлькой никогда не обсуждали такие темы. Более того, я вообще ни с кем и никогда в таком ключе свою личную жизнь не обсуждала. Близких подруг у меня не было, а для Юльки эта сторона жизни пока была закрыта, и мне не хотелось в некотором роде хвастаться тем, что ей было недоступно. В целом сексуальную жизнь ей никто не запрещал, ни врачи, ни родители, но ведь для того, чтобы дело дошло до постели, надо хотя бы остаться с мужчиной наедине, а этого в ее положении добиться было сложно. Конечно, если бы она изъявила такое желание, я бы не стала возражать, но она молчала, хотя наверняка многие из тех, кого она вгоняла в краску, были бы не против.

– Что – Юля? – наигранно надула губки сестра. – Не век же тебе по этому кобелю страдать. – Похоже, она поняла мое возмущение по-своему. – Ты уже полгода как в разводе, пора наконец почувствовать себя свободной.

– По-твоему, свобода – это переспать с первым встречным? – хмыкнула я, уже понимая, что на ужин к Ивану пойду. Нет, безо всяких мыслей о постели, просто пойду, чтобы отвлечься. И не столько от бывшего мужа, о нем я практически не вспоминаю уже, сколько от навалившихся забот.

– По-моему, свобода – это делать то, что хочется, – усмехнулась Юлька.

Поскольку подняться на второй этаж она пока не могла даже с моей помощью, а проконтролировать одежду, в которой я впервые за пять лет пойду на свидание, хотела, мне пришлось стащить вниз несколько подходящих платьев. Точнее, ничего на самом деле подходящего у меня не было, как-то не пришло в голову тащить на болото наряды. Поэтому пришлось выбирать из того, что есть. В конце концов мы остановились на светло-кремовом платье летнего кроя, которое было бы слишком откровенным без накидки на плечи, а с нею становилось вполне приличным.

– Прекрасный выбор, – заключила Юлька, придирчиво разглядывая меня. – И не замерзнешь, пока дойдешь, и потом накидку снимешь, он сразу к твоим ногам упадет.

Я не стала ей говорить, что ничего снимать не собираюсь, ни накидку, ни платье в целом, но отражение в зеркале мне понравилось. Собрать в незамысловатый хвост рыжие волосы, чуть тронуть тоном лицо, чтобы немного притушить сливающиеся в большие пятна веснушки, подкрасить ресницы – и готова невеста на выданье. Пусть я не собиралась на самом деле соблазнять соседа, еще чего не хватало, но развести его на некоторые откровения рассчитывала. Может быть, если он решит, что наши отношения из простых соседских переросли в дружеские, расскажет, кто он и зачем приехал в Желтый дом? Если я права и мы ищем одно и то же, мы вполне можем помочь друг другу.

Идти решила пешком. Дорогу я уже примерно представляла, а в случае необходимости собиралась попросить помощи у того, кто ее наверняка знает. Может, и глупо было соваться в лес, когда там бродит волк-убийца, но во мне жила уверенность, что меня он не тронет. А если попытается – защитят. Хранительница я или кто? А романтический ужин предполагает бокал вина, после которого за руль я не позволю себе сесть даже в глухом лесу. Оставаться же у соседа на ночь я не собиралась.

В лесу уже сгустились сумерки, приходилось тщательно выбирать место, куда поставить ногу, чтобы не угодить в болото. В глубине его я видела несколько светящихся шариков, но старалась не вглядываться. Я слышала о болотных огнях и раньше, до того, как приехала сюда, видела их в ночь «посвящения». Знала, что в поверьях говорится, будто это души утопленников, а ученые до сих пор не нашли точного ответа. Агата же считала, что это происки Багника, хотя тот на ее вопросы всегда предпочитал отмалчиваться. Огни держались от меня на почтительном расстоянии, но будто бы не выпускали из вида, плыли следом. Я зашла уже в самую гущу, когда заметила и Лесуна: он медленно передвигался с другой стороны, будто тоже провожал. И каким бы грозным он ни выглядел, а все равно мне стало спокойнее. Дойду, в обиду не дадут.

И действительно дошла: вскоре вдали показались другие огни, явно электрические, загудел генератор, и я вышла к Желтому дому. Линии электропередач сюда не протянули, освещался дом с помощью генератора. Иван уже ждал меня. И, как ни странно, именно со стороны болота.

– Значит, они вас приняли? – задал он вопрос, который еще две недели назад я бы не поняла.

– Значит, вы о обо всем знаете? – парировала я. – Что странно для городского жителя, недавно купившего дом в глуши и до этого никогда здесь не бывавшего.

Я хотела смутить его, дать понять, что не верю в его историю, но мне этого не удалось. Его лицо осталось непроницаемым, только уголки губ слегка дернулись, но так и не превратились в улыбку.

– Разве я говорил, что никогда здесь не бывал?

А ведь на самом деле не говорил! Он просто сказал, что купил дом, потому что тот был недорогим и отвечал всем запросам нового владельца. Это уже я решила, что Иван сбежал из шумного города. Но он такого не говорил.

– Вы из этих мест? – осторожно спросила я.

Кажется, моя теория о том, что сто двадцать лет назад Ян Коханский не вернулся в Петербург и Иван – его потомок, начинала находить подтверждение. А еще кажется, что Иван готов был поделиться со мной некоторыми фактами своей биографии. Теперь главное – не спугнуть.

– Определенно, я из этих мест, – наконец улыбнулся сосед. – И мне прекрасно известно о местной нечисти и о том, кем она вас считает. Но проходите, не стойте. Становится прохладно, мне бы не хотелось, чтобы вы замерзли.

Мне действительно становилось зябко в легком платье, даже накидка не спасала, поэтому я воспользовалась предложением. Уже входя в дом, я обратила внимание на то, что Иван не поинтересовался, почему я одна, почему не пришла Юлька. А уж когда увидела стол, накрытый для двоих, поняла: с самого начала он знал, что я приду одна. Может, это вообще был сговор с моей сестрой! Он сразу сказал ей, что хочет пригласить меня на ужин,